Союз защиты Учредительного Собрания.

9-го декабря   *  состоялось соединенное собрание представителей 25 общественных и политических организаций. Председателем единогласно был избран известный публицист Петрищев. Один из организаторов этого совещания, директор мужской гимназии Вакулин, объявил собравшимся цели данного совещания. Предыдущее собрание состоялось из представителей 12-ти организаций и решение сплотиться для борьбы за Учредительное Собрание. Надо помнить, что надвигается гроза, которая может погубить все завоевания революции. Учредительному Собранию, являющемуся высшей победой русской революции, грозит опасность быть разогнанным. За сохранение Учредительного Собрания мы должны бороться всеми имеющимися в нашем распоряжении средствами, а чтобы наш протест против узурпаторов большевиков был внушителен, нам нужно организовать все и вся для отстаивания нашего святая святых, нашего Учредительного Собрания. В этой борьбе должны объединиться все, кто стоит за Учредительное Собрание, от правых до левых партий. Представитель партии с.-р. Захаревич и с.-д. (объединенной) Гутен, выступают с заявлением, что они сюда явились только за информационной целью, ибо партиям не было ничего известно о существовании «союза», а также и о целях, которые этим союзом преследуются. Не зная, каков партийный состав так называемого «Союза союзов», представители партий с.р. и с.д. просят предоставить им пока только совещательный голос. Представитель партии с.д. добавил, что безусловно сочувствует лозунгу сохранения Учред<ительного> Собр<ания>, ибо его партия больше всех проливала свою кровь, вела борьбу за лозунг Учред<ительного> Собрания.

Затем выступает  представитель союза поч<тово->телеграфных служащих и заявляет, что он присоединяется к заявлению представителей социалистический партий и добавляет, что в виду того, что здесь присутствуют представители группы домовладельцев, он, как представитель пролетарской организации, не может совместно с ними работать, хотя сочувствует цели, преследуемой этим «союзом союзов».

Предс<едатель> Петрищев предлагает принять к сведению заявление представителей Социалистических Партий и Поч<тово->телеграфных служащих, ибо иначе они не могли поступить, не зная целей, преследуемых «союзом союзов», председатель однако уверен, что, ознакомившись с деятельностью этого союза, они охотно присоединяются к нему, ибо идея защиты Учредительного Собрания дорога всем.

Вакулин удивляется, что как только собираются несколько представителей разных организаций, начинаются деления на партии, в то время, как требуется единении всех для защиты всем нам дорогой идеи народовластия. Только пользуясь нашей разъединенностью большевики посягают на все наши свободы, как на свободу печати и пр. В заключение он снова призывает объединиться вокруг лозунга «Вся власть Учред<ительному> Собранию», добавляя, что такие организации уже образовались во всех городах России.

Папенко говорит, что союзы объединились для защиты народовластии и ни каких других целей не преследуют и так как предст<авители> Соц<иалистических> партий сами высказались за необходимость защиты Учр<едительного> Собрания, то он думает, что напрасно они боятся попасть в нехорошую компанию. Он предлагает выбрать представителей, которые отправятся во все социальные и другие демократические и профессиональные организации, дабы рассеять недоверие к вновь нарождающейся организации.

Глотов заявляет, что он сам принадлежит к партии с.-р, члены которой погибали за идею народовластия, поэтому нам нужно соединяться со всеми, кто защищает эту идею, не смущаясь тем, к какой партии принадлежат эти люди.

Предст<авитель> кооперации Беляев говорит, что представители партии с.-р. всегда и всюду выступают с порицаниями по адресу большевиков, но как только доходит до дела, т. е. когда становится необходимым сплотиться, чтобы дать узурпаторам дружный отпор, они боятся, как бы соединение с другими партиями не наложило на них пятно. А большевики, пользуясь нашей неорганизованностью, попирают все завоеванные нами свободы, не хуже царских опричников.

Петрищев согласен с тем, что в эту организацию войдут представители разных течений, но это никому не мешает вести борьбу только теми средствами, какие они найдут для себя приемлемыми. Должен сказать, что за последнюю неделю, положение в России, настолько осложнилось, что нам грозит опасность, как извне, так и изнутри, и нам нужно немедля принять самые энергичные меры, дабы спасти, как страну, так и революцию от грозящей ей опасности. Единственным нашим спасителем является Учред<ительное> Собр<ание>, на которое налагают свою преступную руку большевики.

Петрищев предлагает посредством печати, агитации, устройства курсов для агитаторов идти в массы и призывать их к защите Учред<ительного> Собрания.

Вообще, нужно найти практические меры для борьбы со страшной опасностью, и мы должны прежде всего оставить споры, ибо это приведет нас только к гибели.

Гутин, возражая всем выступавшим ораторам, говорит, что все говорят об объединении, и забывают, что делали представители всех буржуазных партий, как и к.-д. и интеллигентных тружеников, в сущности тех же пролетариев, когда во главе движения стояли с.-д. меньшевики и с-ры; последние изнемогали в неравной борьбе с тем стихийным движением в массах, которое создавали с одной стороны война, а с другой большевистская агитация, а те саботировали, они только брюзжали, и яростно требовали войны до победного конца, не желая считаться с тем, что народ измучен этой войной, и что, если мы не прекратим эту проклятую бойню, то война, по выражению Церетели, съест революцию. С каким багажом вы пойдете агитировать в массы? Вы должны идти в массы, рабочих и крестьян, и в особенности солдат и вы им скажете, что Учредительное Собр<ание> — хорошая вещь! Но этого мало, им нужно сказать, что Учр<едительное>  Собр<ание> должно закончить войну, дать крестьянам землю, а рабочим 8 ч. рабочий день и социальное страхование, я думаю, что большинство из вас этого не скажет, и единственная причина, почему вы отстаиваете Учр<едительное> Собр<ание> – это ненависть к большевикам. Поэтому я сомневаюсь, сможете ли вы построить прочный фундамент народовластию.

Глотов предлагает изыскать средства для союза путем обложения организаций, входящих в состав союза союзов и поручить выбранному Исполнительному Ком<итету> принять самые энергичные меры, дабы сплотить всех для борьбы с захватчиками.

Утевский, предст<авитель> сионистов говорит, что средства должны дать организации, входящие в союз защ<иты> Учр<едительного> Собрания. Возражая предст<авитель> С.-Д., он говорит, что лозунга народовластия уже достаточно, чтобы привлечь на нашу сторону народ.

Пред<ставитель> партии с.-р. останавливает внимание собрание на то, что один из ораторов упомянул, что красногвардейцы захватили женскую гимназию, и устроили там казарму и предлагает выразить протест против этого факта, говоря, что мы не должны терпеть, чтобы эти авантюристы и захватчики надругались над нашими детьми. В заключение он предлагает принять все возможные меры, дабы выдворить красногвардейцев из здания женской гимназии.

Председатель предлагает не отклоняться от центрального вопроса рассмотреть устав союза. После долгих прений решили прочесть устав и приступить к выбору Испол<нительного> комитета.

Сердбольский читает устав, состоящий из 17 пунктов и, замечая, что устав не разработан, предлагает не утверждать его, а только принять за основу, и в дальнейшем детализировать его, с чем собрание соглашается. Приступают к выбору членов Исполнит<ельного> Ком<итета>, предлагаются 5 членов и 3 кандидата. При выборе, все отказываются, мотивируя тем, что очень заняты. Выбранными, наконец, оказались: Вакулин, Смирнов, Зотов, Сисецкий, Средбольский, Шевалевский, Пененко, Петрищев. Собрание закончилось овациями уважаемому председателю.

Дело социал-демократа. – 1917. – 28 (15) дек. (№118)

Сионистский губернский съезд.

Завтра в Орле открывается 3-дневный губернский съезд сионистов.

На съезде будут представлены следующие пункты, в которых имеются сионистские организации:

г. Брянск, ст. «Брянск» Р<иго>-О<рловской> ж<елезной> д<ороги>, г. Елец, г. Ливны, г. Трубчевск, г. Карачев, г. Болхов, ст. «Жуковка», ст. «Людинка», ст. «Дубровка», ст. «Жирятино», ст. «Холмечи», ст. «Хотынец», ст. «Болва», ст. «Акуличи», ст. «Кокоревка».

Съезд состоится в помещении сионистского клуба (1-я Курская, 27). На съезд будут допущены гости по особым билетам, которые будут выдаваться в помещении клуба сегодня, от. 6 ч. веч., и завтра от 10 час. утра.

Голос народа. – 1917. – 22 (9) дек. (№187)

8-го декабря  *  в 6 часов утра по Базарной улице в доме № 3, где проживает Коллежский Регистратор казначей военно-казачьей команды прапорщик Бучураев. В трубе ледника, конными милиционерами Бежицкой Народной Милиции было замечено пламя огня, конные милиционеры дали тревогу, быстро прибыла пожарная дружина и пожар был прекращен. Пожар произошел при следующих обстоятельствах: в леднике было технически оборудовано производство для гонки самогона и от машинки примус загорелась нижняя вытяжная труба и стены лед­ника.

Брянский рабочий. – 1917. – 25 (12) дек. (№75)

Письма из плена.

Копия

Бежицкому Совету Рабочих и Солдатских Депутатов

 27—VIII—17 г.   Франкфурт.

Милостивые государи! Настоящим письмом извещаю Вас, что я полу­чил две Ваши посылки за №№ 851 и 852 за которые чувствительно благодарю Вас. Посылки получены мною сполна. № 851, 1 пара белья, черные сухари, 1/4 чаю и 1/4 ф. сахара. № 852 сало, 2 короб. консер., черные сухари, белье, 2/8 чаю и сахар.

С почт. Кузьма Мишин.

 

Копия

Бежицкому Совету Рабочих и Солдатских Депутатов

Посылка № 759 получена мною  26 сентября  1917 г, от имени военнопленного Н. А. Зайцева, честь имею благодарить Исполнительный Комитет Бежицкого Совета Раб. и Солд. Депутатов за незабвенную память.  1-го октября  1917 года.

Данциг — Германия.

 

Копия.

Бежицкому Совету Рабочих и Солдатских Депутатов

 12—IX—17 г.  . Губен.

Многоуважаемые господа! Ваше доброе и сердечное участие к нашим нуждам дает мне смелость обратиться к Вам с просьбой. Не откажите мне выслать съестных посылок за что буду глубоко благодарен. Семейство мое осталось в эвакуированном крае. Надеюсь, что с получением сего вышлите мне.

Я. Штейнберг.

 

Копия.

Бежицкому Совету Рабочих и Солдатских Депутатов

 28 августа  1917 г.

Я, военно-пленный № 2378-й Козь­ма Григорьевич Мальцев, бывший рабочий снарядного цеха и строительного обращаюсь в Комитет с прось­бой оказать мне материальную помощь. Если найдете возможным, то прошу не оставить без внимания мою просьбу.

Остаюсь с совер. почт. К. Мальцев.

 

От редакции. Как благодарственные, так и письма с просьбою о помощи ежедневно поступают на имя Исполнит. Ком. Совета и также писем имеется несколько десятков.

Брянский рабочий. – 1917.- 21 (8) дек. (№72)

После Октябрьской революции единственным моим страстным желанием было работать в области литературы. Мои занятия на курсах к этому времени закончились. Зачеты и семинарские работы были сданы, оставалась только работа над дипломной темой.

Шуб Э. И. Жизнь моя – кинематограф. М., 1972

Резолюция рабочих Механического цеха принятая на общем собрании 8 декабря   *  с. г.

По вопросу о подоходном налоге.

Мы рабочие Механического цеха на общем собрании 8-го декабря  *  с. г. обсудив положение дел о вычете подоходного налога, вынесли следующую резолюцию: не имеем ничего против вычета подоходного налога, но только вычет должен быть в то время как начнет свою работу Учредительное Собрание, которому доверяем вычет подоходного налога.

Обсудив вопрос о расчете рабочих из завода постановили рассчитать только тех рабочих, которые поступили во время войны и нигде до этого в заводах не работали, а также и тех, которые имеют два или три работника, судя по их семейному положению, а относительно двух дней вычета среднего заработка в пользу рассчитанных, мы рабочее ни в коем случае не можем сделать такого отчисления, а будем изыскивать средства для тех рабочих, которые проживают в Бежице, здесь, по усмотрению Комиссии, на это Комиссия будет избрана из Союза Рабочих

Старосты Механического цеха Я. Колесников и Ф. Макаров

Брянский рабочий. – 1917. – 29 (16) дек. (№79)

Кошмарное убийство.

Подробности убийства.

По Островской улице в доме №22-й служила бонной Эмилия Миль. Служила она в семье вдовы А. Л. Иванова. Муж ее, чиновник военного ведомства, недавно был убит на войне. Накануне убийства Миль была рассчитана своей хозяйкой Бирк (вдовой Иванова) и собиралась выехать из занимаемой ею комнаты. В 10 часов утра в день, когда она должна была выехать, ее нашли на кровати мертвой. На виске ее зияла глубокая рана. В 11 часов утра была извещена по телефону милиция, что бонна Ивановой найдена в комнате мертвой и предполагается самоубийство. Когда на место происшествия приехали судебные, административные и медицинские власти, то было установлено, что Эмилия Миль была убита кем-то посторонним. Никаких следов после себя убийца не оставил. Была исследована река, все дорожки около дома, следы в доме, но никаких результатов не дали. Следователь Колосовский, имеющий много лет практики и работающий в Клинцах 9 лет, сказал нашему хроникеру, что за все время его многолетней практики это первый случай таинственности и запутанности при абсолютном отсутствии следов. Было несколько версий убийства: самоубийство, убийство с целью грабежа, убийство на почве ревности, на почве романтической, и надо было из все этого, пройдя, так сказать, все эти направления, найти именно действительного убийцу. Вскрытие трупа убитой показало, что самоубийства никакого не было. На голове были обнаружены две раны: дна на правом виске глубиною приблизительно 1 ¼ вершка и одна на затылке. Затылочная кость была надтреснута в нескольких направлениях. Рана на виске была произведена каким-то тупым орудием. Как на виске, так и на затылке раны безусловно смертельны. Также было установлено посредством расспросов, что убийство было совершено также не на почве ревности или романтической. При обследовании комнаты было обнаружено, что грабежа никакого не было. Все вещи, по-видимому, находились на своих местах и не было заметно какого-либо беспорядка в доме. Недоставало только орудия, каким были нанесены ранения. При вскрытии трупа также было установлено, что орудие имело яйцевидную форму. Наконец, благодаря опытности и деятельности следователя Колоссовского было установлено, что убийство совершено ручкой револьвера и что револьвер убийцей унесен. По прошествии приблизительно около 3-х недель со дня убийства Эмили Миль было заявлено из того же дома бывшей Ивановой, что них уворованы никелированный самовар, швейная ручная машина и две скатерти. Принятыми мерами розыска установлено, что все эти вещи похитила их кухарка Дарья Тищенкова и спрятала у какого-то солдата. Также было установлено, что Тищенкова сожительствовала с другим солдатом П. К., работающим в 3-й тыловой артиллерийской починочной мастерской в Клинцах. У П. К. был произведен обыск, причем до обыска он отдал подаренный ему Тищенковой револьвер системы «Маузер» с четырьмя патронами и золотой браслет. Револьвер она ему подарила через неделю после убийства Эмили Миль.

(Окончание в следующем номере).

Бюллетень Клинцовского Совета рабочих и солдатских депутатов. – 1917. – дек. (№10).

Последние времена.

Не довольно ли писать о нашей вонючей Революции, — и о прогнившем насквозь Царстве, — которые воистину стоят друг друга. И — вернуться к временам стройным, к временам ответственным, к временам страшным…

Вот — Апокалипсис… Таинственная книга, от которой обжигается язык, когда читаешь ее, не умеет сердце дышать… умирает весь состав человеческий, умирает и вновь воскресает… Он открывается с первых же строк судом над церквами Христовыми, — теми, которые были в Малой Азии, в Лаодикии, в Смирне, в Фиатире, в Пергаме и других городах. Но, очевидно, не Лаодикия, не Пергам и проч., лежащие ныне в руинах, на самом деле имеют значение для «последних времен», какие имел в виду написатель странной книги. Но он рассмотрел посаженное Христом дерево и уловил с неизъяснимою для себя и для времени глубиною, что оно — не Дерево жизни; и предрек его судьбу в то самое время, в которое церкви только что зарождались.

Никакого нет сомнения, что Апокалипсис — не христианская книга, а — противохристианская. Что «Христос», упоминаемый — хотя немного — в нем, «с мечом, исходящим из уст его» и с ногами «как из камня сардиса и халкедона», — ничего же не имеет общего с повествуемым в Евангелиях Христом. В устроении Неба — ничего же общего с какими бы то ни было представлениями христианскими. Вообще — «все новое»… Тайнозритель Сам, волею своею и вспомоществующею ему Божиею волею, — срывает звезды, уничтожает землю, все наполняет развалинами, все разрушает: разрушает — христианство, странным образом «плачущее и вопиющее», бессильное и никем не вспомоществуемое. И — сотворяет новое, как утешение, как «утертые слезы» и «облечение в белые одежды». Сотворяет радость жизни, на земле, — именно на земле, — превосходящую какую бы то ни было радость, изжитую в истории и испытанную человечеством.

Если же окинуть всю вообще компоновку Апокалипсиса и спросить себя: — «да в чем же дело, какая тайна суда над церквами, откуда гнев, ярость, прямо рев Апокалипсиса» (ибо это книга ревущая и стонущая), то мы как раз уткнемся в наши времена: да — в бессилии христианства устроить жизнь человеческую, — дать «земную жизнь», именно — земную, тяжелую, скорбную. Чтó и выразилось к нашей минуте, — именно к нашей, теперешней… в которую «Христос не провозит хлеба, а — железные дороги», выразимся уже мы цинично и грубо. Христианство вдруг все позабыли, в один момент, — мужики, солдаты, — потому что оно не вспомоществует; что оно не предупредило ни войны, ни бесхлебицы. И только все поет, и только все поет. Как певичка. «Слушали мы вас, слушали. И перестали слушать».

Ужас, о котором еще не догадываются, больше, чем он есть: что не грудь человеческая сгноила христианство, а христианство сгноило грудь человеческую. Вот рев Апокалипсиса. Без этого не было бы «земли новой» и «неба нового». Без этого не было бы вообще Апокалипсиса.

Апокалипсис требует, зовет и велит новую религию. Вот его суть. Но чтó же такое, чтó случилось?

Ужасно апокалипсично («сокровенно»), ужасно странно: что люди, народы, человечество — переживают апокалипсический кризис. Но что само христианство кризиса не переживает. Это до того очевидно, до того читается в самом Апокалипсисе, вот «в самых этих его строках», что поразительно, каким образом ни единый из читателей и бесчисленных толкователей этого совершенно не заметил. Народы «поют новую песнь», утешаются, облекаются в белую одежду и ходят «к древу жизни», на «источники вод». Куда ни папы, ни прежние священники вовсе никого не водили.

Блудницы вопиют. Первосвященники плачут. Цари стонут. Народы извиваются в муках: но — остаток от народа спасается и получает величайшее утешение, в котором, однако, ни одной черты христианского, — христианского и церковного, — уже не сохраняется.

Но что же, что же это такое? почему Тайнозритель так очевидно и неоспоримо говорит, что человечество переживет «свое христианство» и будет еще долго после него жить: судя по изображению, ничем не оканчивающемуся, — бесконечно долго, «вечно».

Проведем параллели:

Евангелие — рисует.

Апокалипсис — ворочает массами, глыбами, творит.

В образах, которые силою превосходят евангельские картины, а красотою не уступают им, и которые пронзительны, кричат и вопиют к небу и земле, он говорит, что еще не перешедшие за городки Малой Азии церковки, — первые общины христианские, — распространятся во всей Вселенной, по всему миру, по всей земле. И в момент, когда настанет полное и, казалось бы, окончательное торжество христианства, когда «Евангелие будет проповедано всей твари», — оно падет сразу и все, со своими царствами, «с царями, помогавшими ему», и — «восплачут его первосвященники». И что среди полного крушения настанет совершенно «все новое», при «падающих звездах» и «небе, свившемся как свиток». «Перестанет небо», «перестанет земля», и станет «все новое», ни на что прежнее не похожее. Сказать это за 2000 лет, предречь с некоторыми до буквальности теперь сбывающимися исполнениями, перенесясь через всю христианскую историю, как бы пронзя «рогом» такую толщу времен и необъятность событий, — это до того странно, невероятно, что никакое из речений человеческих поистине не идет в сравнение. Апокалипсис — это событие. Апокалипсис — это не слово. Что-то похоже на то, что Вселенная изрыгнула его сейчас после того, как другой Учитель тоже Вселенной проговорил свои вещие и грозные слова, тоже в первый раз произнеся «суд миру сему».

И вот — два суда: из Иерусалима о самом этом Иерусалиме, главным образом, — об Иерусалиме; и с острова Патмоса — над Вселенною, которую научил тот Учитель.

Нет ли разницы в самой компоновке слов? И, хоть это очень странно спрашивать о таких событиях-словах: нет ли чего показующего для души в стиле литературного изложения?

Евангелие — человеческая история, нам рассказанная: история Бога и человека: «богочеловеческий процесс» и «союз».

Апокалипсис как бы кидает этот «богочеловеческий союз» — как негодное, — как изношенную вещь.

Но фундамент? фундамент? Но — почему? почему?

В образах до такой степени чрезмерных, что даже Книга Иова кажется около него бессилием и изнеможением, что даже «сотворение мира и человека» в Книге Бытия — тоже тускло и слабо, бледно и бескровно, он именно в структуре могущества и показывает суть свою. Он как бы ревет в «конце времен», для «конца времен», для «последнего срока человечества»:

Бессилие.

Конец мира и человечества будет таков, потому что Евангелие есть книга изнеможений. Потому что есть:

мочь

и — не мочь.

И что Христос пострадал и умер за

не мочь… хотя бы и был в полной

и абсолютной истине.

Христианство — неистинно; но оно — не мочно.

И образ Христа, начертанный в Евангелиях, — вот именно так, как там сказано, со всею подробностью, с чудесами и прочее, с явлениями и т. под., не являет ничего, однако, кроме немощи, изнеможения…

Апокалипсис как бы спрашивает: да, Христос мог описывать «красоту полевых лилий», призвать слушать себя «Марию сестру Лазаря»; но Христос не посадил дерева, не вырастил из себя травки; и вообще он «без зерна мира», без — ядер, без — икры; не травянист, не животен; в сущности — не бытие, а почти призрак и тень; каким-то чудом пронесшаяся по земле. Тенистость, тенность, пустынность Его, небытийственность — сущность Его. Как будто это — только Имя, «рассказ». И что «последние времена» потому и покажутся так страшны, покажутся до того невероятно ужасны, так вопиюще «голодны», а сами люди превратятся в каких-то «скорпионов, жалящих самих себя и один другого», что вообще-то — «ничего не было», и сами люди — точно с отощавшими отвислыми животами, и у которых можно ребра сосчитать, — обратились таинственным образом в «теней человека», в «призраки человека», до известной степени — в человека «лишь по имени».

О, о, о…

Вот, вот, вот…

Не узнаем ли мы себя здесь? И как тогда не реветь Апокалипсису и не наполнять Престол Небесный — животными, почти — животами, брюхами — все самых мощных животных, тоже — ревущих, кричащих, вопиющих — льва, быка, орла, девы. Все — полет, все — сила. Почему бы не колибри и не «лилии полевые»? Маленькая птичка — хороша, как и большая, а «лилии» не хуже баобаба. И вдруг Апокалипсис орет:

— Больше мяса…

— Больше вопля…

— Больше рева…

— Мир отощал, он болен… Таинственная Тень навела на мир хворь…

— Мир — умолкает…

— Мир — безжизнен…

— Скорее, скорее, пока еще не поздно… Пока еще последние минуты длятся. «Поворот всего назад», «новое небо», «новые звезды».

Обилие «вод жизни», «Древо жизни»…

Розанов В. В., Собрание сочинений. Апокалипсис нашего времени, М., 2000.

[Не ранее 7 (20) декабря 1917г.]

Председателю Совета Народных Комиссаров.

Районным Съездом представителей Советов крестьянских, рабочих я солдатских депутатов выделен исполнительный орган. Председатель уездного Совета народных комиссаров Пайков является представителем центральной власти на месте. Просим телеграфного распоряжения старому комиссару Белинскому о сдаче всех дел Панкову.

Председатель — (подпись).

Секретарь — (подпись).

ГАБО. Ф. 1616. Д. 6. Л. 3. Копия.  Цит. по: Октябрь на Брянщине: Сборник документов и воспоминаний. Брянск, 1957