Четвертое Рождество.

Опять наступили уютные зимние праздники. Незаметно подобрались они к нам, занятым жуткой борьбой за физическое и моральное существование, робко постучались в дверь, давно закрытую для любви в радости. Бедные, старые праздники! Чуть ли не непрошенными гостями кажетесь вы теперь нам! Что несете вы с собой? Что готовит грядущий год изможденным гражданам растерзанной России? Уже четвертый год кряду являетесь вы, обагренные кровавыми бликами войны, смущенные массовым истреблением людских жизней, лишенные мира в мире…

Четыре года назад, только начав самую ужаснейшую, с сотворения мира, войну, встречали мы святые дни полные надежд на будущее, крепкие верой в себя, верой в мощь и гений своего государства. Залитые кровью поля Франции и занесенные снегом Карпаты были свидетелями редкого героизма людей, вставших, как один; на защиту еще недавно самого ценного понятия — родины. Коварный враг, разочарованный в несбыточной надежде решить участь войны несколькими месяцами, затих и сжался, собирая силы для нового нападения.  Дымился Антверпен, рушились башни Рейнского собора и слышалась русская речь на улицах Львова… Царизм, в ореоле вождя всенародной войны, казался терпимым и не зарождались еще мыли о братаньи с врагом через трупы товарищей, а впереди был Перемышль…

Прошел год, принес с собой внезапный кошмар Галицийского разгрома обезоруженной армии и открыл невиданные дотоле язвы российской действительности. Началась «министерская чехарда» и бесконечно возросло в верхах влияние «маститого старца», бросившее на трон неприглядные тени разврата и продажности. Появились в кафе и ресторанах странные люди, втихомолку разговаривавшие, за стаканом чая, о муке, крупе, сале и других предметах, никого ранее не интересовавших.

Первая ласточка голода — хвосты и продовольственные карточки были едва в проекте, во ошеломленное сперва общество не могло и не хотело признать себя побежденным и стало деятельно готовиться к долгой и упорной борьбе с врагом. Не за страх, а за совесть создались поистине грандиозные организации Земгора и беженских комитетов, мобилизовалась частная промышленность и щедро сыпались разнохарактерные и многомиллионные жертвы на алтарь кровавого Молоха…

Прошел и еще год, унося с собою героическую эпоху войны. Несмотря на выступление Италии и Румынии, бог Марс отвернулся от нас и обширные перемещения армии сменились нудной, истощающей душу и тело позиционной войной. Миллионы людей всех возрастов, оторванные от семьи и дела, нередко без пользы для себя и отечества, томились в серых шинелях по городам и селам и недовольно вынужденным бездельем начинали понемногу роптать. Стремившееся к сознательной в самостоятельной жизни общество встречало явное сопротивление со стороны правящих верхов, не задумавшихся вставлять палки в колеса его наиболее жизненных начинаний из боязни потерять уходившие из рук власть и престиж. Бывший царь, окончательно изолировавшийся от своего народа, проводил время в беспрестанных разъездах меж Царским и ставкой, не внимая голосу лучших людей страны, предупреждавших страну о  германофильских тенденциях императрицы, окончательно подпавшей влиянию того, кого избегали называть своим именем. Продовольственные карточки плодились и размножались, а параллельно им росли и удлинялись хвосты у магазинов, торгующих предметами первой необходимости. Петроград, первый почуявший приближение голода, — глухо волновался. По рукам граждан ходили списки смелой речи депутата государственной думы 4-го созыва — Милюкова, не побоявшегося открыло сказать венценосцу и иже с ним: — «Опомнитесь! Остановитесь — Россия теряет терпение!  Выступление Америки и загадочное убийство человека без имени мрачным аккордом завершили истекавший год»…

И вот снова у нас Рождество, четвертое в начала войны.

Отцвели майские розы юной, пленительной свободы, увяли и георгины из осеннего букета Керенского. Погас ослепительный фейерверк речей, лозунгов и воззваний, потускнели красные знамена, захватанные нечистыми руками тех, котором тоже не должно быть имени в истории русской революции, которые осквернили лучшие ее страницы бессмысленными деяниями глупости и злобы, для которых цель оправдывает любые средства, которые, как иезуиты, прикрываются лозунгом «ad majorem gloriam revoluciae»… Мир на фронте — и война в тылу, голод на севере — и «контрреволюция» на юге, свобода для избранных и карательная экспедиция для несогласных!

Выпустив меч из ослабевших рук, стоит одиноко несчастная Россия, не находя в себе сил противиться рвущим с нее одежды, обезумевшим детям своим – украинцам, казакам, белорусам, сибирякам – и надолго в лицо ей смеется воскресший хам!

И, как прежде, сидит пред разбитым корытом российский гражданин, грустно взирая на разбушевавшееся море низких страстей и темных инстинктов, в котором исчезла золотая рыбка свободы.

Юрго.

Голос народа. – 1917. – 7 янв. (25 дек.) (№200).

Утром пробежался в саду, а также и поработал, чистил дороги. К завтраку, т.е. к 2 ч., мы ожидали двух англичан из посольства — Брус и Брукс, но они так и не приехали. Мы сели завтракать только в 2 ч. 20 м. В 4 ¼  я пошел пешком к Дж<онсону> на квартиру, а Наташа с Дж<онсоном> поехали в санях. Пришла Надежда Дм<итриевна> [Лярская], а немного позже приехал Б.ЯЛяпунов, и мы все пили чай. В 6 ½  я проводил Н.Д.[Лярскую] домой и возвратился к Дж<онсону>, а в 7 ¼  нам передали, что Екатерина П<авловна>, Михаил П<авлович> [Путятины] и Доминичи приехали к нам, и я отправился пешком, а другие в санях. Сели обедать немного позже 8 ч. Вечером М.П. [Путятин] играл на бильярде с Дж<онсоном>, а я играл на гитаре с Д<оминичи> в гостиной, а также Ляпунов играл немного на рояли. После чая гости нам помогали украшать елку, которая очень стала нарядной и пышной. Она была срублена вчера садовником Андреем в Орловской роще. Гости ночуют у нас, а Д<оминичи> в другом доме. Разошлись в 1 ч. 15 м. Погода была чудная, солнечная и тихая, 16°, 21°. На железных дорогах ужас, что делается, от количества народа и заносов полная разруха и хаос.

Великий князь Михаил Александрович. Дневник и переписка Великого князя Михаила Александровича. 1915-1918. М., 2012. С. 492

Резолюция Бежицкого Совета рабочих и солдатских депутатов о мерах по ликвидации безработицы.

Бежицкий Совет рабочих и солдатских депутатов, обсудив вопрос о безработице на собрании  5 декабря  с. г., «констатирует, что безработица настоящего времени вызвана не только общими условиями капиталистического хозяйства, но, главным образом, условиями военного времени.

Война с ее колоссальными непроизводительными потребностями в корне подорвала народное хозяйство. Хищническая политика самодержавного строя и капиталистических клик, тайные и явные локауты господ предпринимателей в их борьбе с рабочим классом усилили разруху.

Армия безработных с каждым днем растет и в момент окончания войны примет грозные размеры, она может снести и уничтожить все завоевания, добытые рабочим классом во время Великой революции.

Ввиду этого Совет рабочих и солдатских депутатов призывает профессиональный союз и фабрично-заводской комитет приступить к практическому проведению е жизнь декрета о социальном страховании, к выработке общего плана борьбы с безработицей и к проведению ряда неотложных мер местного характера, ослабляющих остроту безработицы,

Совет рабочих депутатов постановил:

1) Обратиться к государству за ассигновкой из государственного фонда для безработных и из прибылей капитала ‘независимо от социального страхования.

2) Немедленно ввести на практике выдачу пособий безработным в размере прожиточного минимума, для чего необходимо приступить к созданию специального фонда помощи безработным путем отчисления от заработков рабочих с привлечением предпринимателей.

3) Прекратить праздничные и сверхурочные работы, а также поставить вопрос о сокращении рабочего дня или установить перегулы.

4) Требовать там, где имеется безработица, прекращения труда военнопленных.

5) Создание общественных столовых, чайных, ночлежных домов для безработных.

6) Немедленной разработки вопроса об общественных работах.

7) Обложение (увеселений, кинематографов и тому подобное.

8) Устроить день борьбы с безработицей.

9) Требовать от Совета Народных Комиссаров издания декрета об отмене всех ограничений в переходе с предприятия на предприятие.

Председатель А. Медведев

Делопроизводитель (подпись неразборчива)

 23 декабря  1917 г.

Государственный архив Российской Федерации. Ф. 1235. Оп. 80. Д. 16. Л. 39.
Цит. по: Борьба трудящихся Орловской губернии за установление Советской власти в 1917-1918 гг. Орел, 1957.

 

В последнее время Карачев живет в области всевозможных слухов. Газет нет. Всему верят; ждут погромов и сзади и спереди, так, что в конце концов, слухи действительно могут внушить мысль о погромах.

Недавно, говорят, у вокзала три дня стоял вагон с прапорщиком Крыленко, который, будто бы, думает основать в Карачеве штаб по борьбе с к<онтр>революционной Украиной.

Несколько дней тому назад милиционеры арестовали солдат №-артиллерийской бригады, которые везли награбленные в имении г. Цуриковой вещи. Товарищи из дивизиона пришли спасать пострадавших, открыли стрельбу в здании милиции, разогнали милиционеров, разбили шкаф с оружием, забрали его, освободили арестованного и удалились, ограбив мимоходом одного купца. Н<ачальни>к милиции скрылся и временно механизм охраны города разладили.

Наряду с разрушающимися элементами действуют элементы созидающие. Группа общественных деятелей работает над учреждением в городе Народного университета для рабочих масс. Но широкие слои интеллигенции относятся недоверчиво к организаторам. Такое время – и не работать, и не верить работникам.

Не поддерживают организаторов в их деле и местные педагогические силы, которые, открыв ряд частных учебных заведений, создали в деле просвещения как бы конкуренцию. Но несмотря на все это, можно думать, что в самом начале будущего года университет будет функционировать.

Орловский вестник. – 1917. – 5 янв. (23 дек.) (№286)

Подробности самосуда.

Мы уже сообщали об ужасном случае самосуда, совершенном в д. Темной, отстоящей в 3 верстах от Трубчевска.

Уличенные в краже семи овчин, два крестьянские парня 17 и 19 лет зверски убиты всем «миром», как гласит составленный по этому поводу мирской приговор.

Предварительно их водили несколько часов по деревне запряженными в хомуты и заузденными. Озверевшая толпа, сопровождавшая несчастных, всячески издевались над ними, били, кто чем желал, кулаками, палками, плетьми.

Учительница местной земской 3-х комплектной школы, пораженная происходящим на ее глазах диким самосудам, бросалась в толпу этих людей – зверей с истерическим криком и плачем, умоляла их оставить эту дикую расправу, побояться Бога, не брать на свою душу такого тяжкого греха, но в ответ получала толчки от своих же учеников, принимавших участие в избиении и выкрики из толпы: «Замолчи, а то и тебе то будет».

Отец одного из убитых пробовал на коленях просить «мир» не убивать его сына. «Заберите все мое имущество, всю землю мою, а сына оставьте мне», но за эту просьбу был избит до потери сознания и увечья.

В конце деревни, в овраге, была вырыта яма и к ней потащили волоком потерявших уже признаки жизни несчастных.

Местный солдат, руководивший этим диким самосудом, снявший предварительно новую солдатскую шинель, чтобы не запачкать, как он выразился, кровью, освободил трупы из хомутов и бросил их в яму.

Очевидцы подтвердили производившим дознание властям, что один из убитых, когда его бросили в яму, поднял голову и руки, но комья мерзлой земли, полетевшие в яму, прекратили страдания несчастных.

Трупы по распоряжению властей были вырыты и привезены в городскую больницу для вкрытия.

Похоронили этих несчастных на городском кладбище при большом стечении народа.

Подтверждено при дознании, что убитые из довольно состоятельной семьи, наслушавшись разговоров о всяких свободах и безнаказанности, решились в верный раз использовать свободу действий и поплатились жизнью.

Орловский вестник. – 1918. – 16 (3) янв. (№2)

Утром в саду был очень недолго, потом читал. В 3 ¼  Наташа и я пошли пешком к Рейерам, кот<орые> переехали на Люцевскую, д<ом> Буракова, близ Реального уч<илища>. Там были: Надежда Д<митриевна> [Лярская], о. Страхов, инж<енер> Ильин и Шталь с женой. Мы у них оставались до 5 ч. и пили чай. Потом я отвез Наташу к Елене К<онстантиновне> [Гаврилюк], а сам повез себя домой в маленьких санях. До 7 ½  играл на гитаре с Доминичи. Вечером приехал Дж<онсон> из Петрограда, и я с ним сыграл партию на бильярде, а также читали газеты. Погода была пасмурная до 2 ч. с ½°, 4°, 8° мор<оза>.

Великий князь Михаил Александрович. Дневник и переписка Великого князя Михаила Александровича. 1915-1918. М., 2012. С. 491

Да здравствует Свободная школа! Закричали в один голос все обыватели поселка, при ст. Жуковка Р<иго>-О<рловской> ж<елезной> д<ороги>, когда наконец освободились от гнетущего всех царизма, и давай создавать эту «Свободную школу» на демократических началах:

Создали родительский Совет, который избрал Педагогический Совет пригласили учителей, выписали книг, выработали программу занятий, постановили, бедных учащихся бесплатно учить, и проч., и проч. Осталось толь ко пожелать им успеха.

Но не все так весело кончается, как прекрасно начинается. Вдруг откуда ни возьмись, нарождается в поселке новая организация, «Дамский Комитет помощи бедным учащимся», и облагает население ежемесячной контрибуцией, которая оказывается идет на платоучение бедных учащихся, что конечно сокращает платоучение детей богатых родите лей. Иначе бы им обошлось на 5—10 рублей в месяц дороже, почему я бы и предложил им переименовать этот Комитет, назвав его «Дамский Комитет», помощи богаты м родителям учащихся».

Кроме этого в Педагогическом Совете состоит рядовым членом, а может быть и самим председателем, некий Борис Наумович Старосельский, вечный оппозиционер, воображающий себя каким-то директором гимназии, который позволяет себя на заседании Родительского Совета публично дать пощечину преподавателю вышеупомянутой школы, а потом придти в школу, прервать занятия, устроить хаос и дерзнул вывести преподавателя из класса. И представьте, никто не видеть и не слышит этого.

Вот Вам и «Свободная школа!» Не даром так были рады этой школе. Ведь, в самом деле свободная: Можно сократить платоучение, а своих детей, посредством Дамского Комитета, можно пощечины давать, из класса преподавателя выгонять и т. д. Как это, уважаемые читатели, Вам не покажется странным и печальным явлением, все ж таки это мело место в поселке при ст. Жуковка Р<иго>-О<рловской> ж<елезной> д<ороги>.

Товарищ Председателя Жуковского Подрайонного С<овета> Р<абочих> Д<епутатов>  Я. Мовшиц.

Брянский рабочий. – 1917. – 2 янв. (20 дек.) (№82)

Первые творческие шаги молодого Волостного Земства.

Первым делом нашего земства было удовлетворение властных требований времени, мучительной жажды у трудового народа света и знания. Стремясь к утолению духовного голода народа и к освобождению народа от векового рабства у тьмы и невежества, волостное земство ассигновало: 1) всем 10 школам разного типа, находящимся в пределах волости, на их нужды 1500 р.; 2) на вечерние курсы для рабочих при Дятьковской гимназии – 300 р.; 3) на обучение безграмотных взрослых рабочих при с. Стари – 200 руб.; 4) на пополнение штата учителей при земской школе в Дятькове одной учительницей – на 140 руб. в месяц; 5) на устройство воскресных чтений во всех школах волости – определенную плату лекторам за каждое чтение; 6) вновь организованному в волости союзу увеченных воинов – 125 руб.

Председатель Волостной Земской Управы.

Крестьянский вестник. – 1917. – 19 дек. (1 янв.) (№19)