Вот и я вхожу в состояние старичка и подставляю под щекою рукою, который, засыпая, думает: «Как я утром завтра выпью кофейку с молоком. И, м. б., будет сахарок, кусочек». А после обеда: «Будет сон, тихо, и опять от сна чаек, эти горяченькие три стаканчика и, м. б., кусочек же сахарку или Таня приготовит «папочке» изюм (вм. сахара), медок». Без сладкого не могу жить: а изюм уже, особенно медок и еще особенно сахар – не по силам купить.

И вот это животное существование » дневи его» – единственно горячо забыть, и сам я превратился в «с лысой белой головою», о коем пел Никитин, и я часто приноровлял к «сути христианства» и «хотел знать» и «писать о том» в «Оп. л.». Но странно: и на «Оп. л.», и на Египет я смотрю как на что-то вчерашнее.

О, старость, как ты грустна. Как ты страшна.

Розанов В.В., Собрание сочинений. Последние листья, М., 2000.