В полночь с 27 на 28 февраля   *  1917 г. в нашем цехе на Арсенале слышался монотонный гул, шелест передаточных ремней с трансмиссий к станкам, характерное хлопанье их на шкивах. Приближалось время перерыва. Все казалось обычным.

Но вот молнией разнеслась весть о свержении царя в Петрограде. В перерыв около разметочной плиты собралась небольшая группа. Это не был митинг, никто не мог сказать что-либо конкретное. Сыпались вопросы — нарастало желание узнать о событиях побольше и поточнее. Тем не менее вскоре все разошлись по местам.

С этой ночи у меня в памяти сохранились две фамилии — Калиновича и Малинина. Они посылали нас в другие цехи сообщать: «в Петрограде революция. Царя свергли». Я побежал в кузнечно-прессовый. В этом цехе, естественно, очень шумно — гудят печи, гремят прессы и молоты, шум не перекричишь. Я бегаю по цеху и, однако же, кричу: «Революция,  царя свергли!»

В ту ночь по Арсеналу дежурил подполковник Филипповский. Оказавшись в кузнечно-прессовом и услышал мой крик, он приказал мне немедленно уйти из цеха.

Но все работающие уже имели первые, пусть и неясные, сведения о Февральской революции в Петрограде. Часть людей продолжала работать,  часть обсуждала события.

В 5 часов 30 минут утра раздался первый рабочий гудок.

Бакаев В. Г. Октябрь в моей судьбе // Брянский рабочий.1977. 22 окт.