Метель и гололедица. Рано утром поехал в автомобиле на Литвинув, ч[то] б[ы] из него уже на лошадях объехать нек[ото]рые части и учреждения 23-й дивизии. За Подгайцами, в 4—5 верстах от Литвинува, автомобиль застрял в снегах, и я вынужден был кое-как добраться до места стремления в случайно обгонявших меня розвальнях. В Литвину ее, пока запрягали лошадей, зашел в халупу; в одной половине ютится, забившись в угол ее. потесненная поселившимися солдатиками галицийская беднота — дед, бабушка, отец, мать и несколько ребятишек — исхудалые, бледные, запутанные, глядящие какими-то тенями… В другой, «чистой» половине — заведующий хлебопекарней капитан (из гвардейцев, но «категорный» — врачебной милостью!!) с супругой, одетой по последней моде, чувствующей себя, очевидно, очень весело и разучивающей роль для готовящегося к постановке в дивизии спектакля «Аз и ферт». На столе у них и варенье, и печенье, и всякие деликатесы…
В помещении перевязочн[ого] отряда и обозных — следы вчерашней катастрофы от налетевшего немецкого аэроплана. к[ото]рый выбросит бомбу и жарил из пулемета. А что будет с началом военных действий у нас на фронте? Мне рисуется в ближайшем будущем препоганая для нас перспектива: немцы нас удушат облаками газов и искрошат нас своими адскими орудиями с напущенных на нас целых эскадрилий аэропланов.
Через «Попову гуру» перевалит в Сюлко, где расположится штаб дивизии и живет временно исполняющ[ий] должность «комкор»’а генерал  Кордюков  — пьянчуга, весьма скорбный головой, но настоящий Левиафан по части половых устремлений — валандается открыто с своей объявленной им «невестой». И черт бы с ними — пусть бы занимались своими павианскими утехами, если бы не страдало от того дело, но… «невеста» его уж слишком стала вмешиваться в недолженствующие ее касаться сферы деятельности, и главным образом это засилье больно переживается дивиз[ионным] врачом Скворченко — человеком на своем месте вполне. Какое-то проклятие тяготеет над русским человеком: чуть от сделается начальством, почувствует себя «царским слугой» — так норовит как можно больше давать себя чувствовать своим подведомственным, и что всего ужаснее — такое явление наблюдается и в среде ученых людей, в среде педагогической и духовной! Садическое стремление к издевательству над подвластными! Сам же возвышается в своих собственных глазах до степени сверхчеловека, давая простор своим хамским инстинктам и самодурству, по чисто животным мотивам беря себе все плюсы своего официального положения и все-все. что только может своим безнаказанным иммунитетом себе сцапать ценой угнетения безответных людей, нищих духом… Созерцаю отвратительную картину суетящихся «крупных и мелких бесов», дтя к[ото]рых боевой лозунг — не «все для войны», а «все от войны»!!
По поводу разбирающегося теперь гнусного процесса  Манасевича-Мануйлова  , в к[ото] ром так ярко и в ужасающем масштабе отражается весь наш государственно-правительственный ералаш и развал, корнет Зайченко, наш хозяин собрания, имел мужество мне высказаться что-де все мы манасевичи-мануйловы. и всякий-де им может сделаться, когда понадобятся деньги для поддержания привычного комфорта своей жизни. Ведь это — кошмар!
Из бесед с начальствующими лицами от нек[ото]рых приходится слышать, что кто работает за совесть, оставаясь верным собственному долгу-, так это — прапорщики из студентов, особенно же из народных учителей! Воистину так — они умеют добросовестно и революцию делать, и добросовестно умирать на поле брани! А что мешает всем быть такими? Наш антигражданственный. антиобщественный бухарски-самодержавный режим!
С фронта пришла телеграмма, что нет зернового фуража и не предвидится: частям и учреждениям предоставлено каждому’ как знает изворачиваться… А приказано свыше разбить немцев и взять Константинополь!!
Слухи, что приезжает на фронт «Сумбур-паша» принц Ольденбургский: думаю, что сей сатрап до нашей дыры не доедет: какой расчет ему ломаться по позициям, когда со всеми удобствами он может узреть «блестящий» вид армии в лучшей обстановке, но ближе к своему салон-вагону?
Получил от милой Лялечки письмо и послал ей: пишу, между прочим, что-де все находят ее по ее фотографии очень похожей на меня: ей так приятно быть похожей на меня!

Кравков В. П. Великая война без ретуши. Записки корпусного врача. М., 2014.

* Литвинув — село в Галиции (Австро-Венгрия), ныне Литвинов в Подгаецком районе Тернопольской области (Украина). Сёлко — Деревня в Галиции, ныне не существует.

Погожий денек. На позициях оживилась пальба, по ночам усиливающаяся. Полнолуние.

Продолжает формироваться 19-я Сиб[ирская] дивизия, выделяемая из полков 12-й и 13-й Сибирск[их], а также 23-й дивизии. Писанины и всяких распоряжений по этому случаю и вообще, носящих все обычный специфический характер какого-то саботажа и сплошных спинномозговых судорог, такая уйма, что для малодушного человека в моем положении есть с чего в отчаянии повеситься… Но я верным остаюсь своему лозунгу «терпение и время» и в периодических «срочных» донесениях по санитарной части о формирующейся дивизии лаконически уведомляю, что все у меня идет «нормальным» ходом! «Нормальным» — понимай, конечно, истинно русским ходом: в соответствии с существующими условиями транспорта, снабжения, снаряжения, и, в конце концов. общей политико-экономической конъюнктурой — общим развалом!!

В разговоре с корнетом Зайченко (в миру — московским промышленником-домовладельцем-домостроителем) о предстоящем предании суду за мошенничество его принципала корнета Степанова (в миру — просто дворянина, но побывавшего и предводителем дворянства) я только что хотел спросить первого, как он предвосхитил мою мысль, задавши мне. в свою очередь, вопрос, не является ли-де Степанов в выявлении всех своих уголовных проделок символом вообще всей правящей Руси?.. Убежден он, что в России будет и должна быть революция, осиное гнездо, руководящее судьбами России, должно быть изничтожено, армии-де для защиты престола теперь нет. высший же командный состав склонится в ту сторону, где ему будет лично выгодней, сам-де он с удовольствием бы из России эмигрировал туда, где существует республиканский режим.

Из газетных отчетов о заседаниях Государственной] думы вижу что министр земледелия  Риттих   — человек деловой, толковый и умный, могущий, пожалуй, стать героем нашего времени…

Служба «царская»: как дико теперь для меня звучит это прилагательное — «царская», отчего не «отечественная»?! Сам царь-то должен быть прежде всего слугой отечества! Ох уж эти мне монархи! Хороши они лишь когда являются не монархами одних лишь внешних привилегий, а монархами талантов и истинными властителями ума и сердца всего общества и народа! А не в роли лишь штемпеля, контрасигнирующего и санкционирующего преступные акты бесчестных царедворцев.

Кравков В. П. Великая война без ретуши. Записки корпусного врача. М., 2014.

Начало второй седмицы Великого поста. Ясный, светлый день. Участились налеты неприятельских аэропланов.

Кравков В. П. Великая война без ретуши. Записки корпусного врача. М., 2014.