Всегда, когда это «случалось», происходит небольшое «попотнение» («пот выступает») лица, омоложение и живость его, и миловидное выражение.

Я живу у чухонца. Так как у меня склероз мозга, то я поставил условием летнего отдыха «молчание». И Непенин определил мне жить у чухонца, который русского языка не знает. Действительно, для склероза мозга нет более удобного сотоварища. Немного мычит и ничего не поймешь. Но, «помахав руками», кивнув головой и ласково потрогав (я) по плечу, все понимаем. Есть же язык пчел и муравьев.

В первый день он посадил меня обедать с собой, но потом «освободился», и я уже обедал в его комнате, а он в своей крошечной столовой с кухаркой, мещанкой лет 50, а ему 45. Она худа, ледаща, очень некрасива и более всего похожа на высушенную камбалу (один бок). Но страшно старается угодить (мне), застенчива и скромна.

Но стара, очень стара. Я думаю, лет 55, — ему 50. Но он значительно моложе ее и гораздо крепче.

Сегодня в ночь мне почувствовалось «что-то». Было очень холодно, и я отворил дверь к хозяину, п. ч. у него натоплено, а у меня не топилась печь. «Помахав руками», он объяснил, что назавтра и у меня натопит. Спит он рядом со мной, а кухарка его «в той маленькой столовой», которая рядом с его комнатой.

И вот, когда она сегодня утром подала чай, я увидел по приятно помолодевшему лицу и более потому и оживленному, что «было». Как бы пергамент лица ее получил свежий сок на ее кожу, и вся она окрепла и сделалась живой в движениях. Так помню в Сахарне молодой монашенок, от которого вышла поломойка. Он тоже был «вспотевши», но глаза его бегали виновно, и это было отвратительно. Но чухонец — вдовец—закон, и она вдовица. Все было естественно, натурально и ни перед кем вины.

Но я очень хорошо заметил это укрепление (сил), помолодение и будто переход в дворянство. Хотя совокупление всегда есть «переход в дворянство», но все-таки она есть раба его («в услужении»), и она живет «по образу его жизни», а не он «живет по образу ее лица». К тому же так ясно старше его. «Совсем раба». И вот он захотел ее. «Час пришел». А она: «Все-таки я нужна кому-нибудь как женщина». Это другое, чем служба, работа. «На работу берут на рынке».

И она счастлива, тем прелестным счастьем, какое бывает только у женщин.

«Я полна».

И ссохшиеся жилы ее расправились и наполнились кровью, и поворот шеи другой (более живой), и вся она зааристократилась. А была камбала (не на что смотреть!).

Совокупление есть чудный дар социальной связи. Ничто так не уравнивает, не объединяет. Ибо нет случая, когда бы не прибавилось ласки, нежности, мурлыканья. Это есть действительно «соединение душ», связь народа.

И вот «узнали бы они», что «я знаю». Какой испуг, какой стыд. Это-то и есть «Каин и Авель общества», увы, всегда сопутствующий европейской цивилизации. Ибо европейская цивилизация вся полна сплетен об этом, злобы на это (попы в основе, а потом поганые повестушки).

Еще бы хотелось написать, но не знаю, что писать.

Как все прекрасно устроено в мире. Но человек все расстроил своим «предрассуждением».

Розанов В. В. Собрание сочинений. Последние листья. М., 2000