До конца!

«До конца!» — кричит ворон, дол­бящий человеческие кости на полях битвы. Какой простор! Никто не мешает. Что ему до стона той матери, которая ждет своего сына, готовясь сама на вечный покой. Что ему до восьмидесятилетнего отца, который, обливаясь потом, держит костлявы­ми руками кормилицу-соху. Глух он и к воплю изголодавшихся детей, ибо он сыт и «Война до конца» не испугает его, а даст пищу на долгие годы.

«До конца!» — кричит фабрикант, принимая казенные заказы по тройным ценам. «До конца!» — кричит студент на Красной площади, соби­рая тысячи людей, уверяя, что все это зло от немцев и что нужно поэтому довести войну до полного их разгро­ма, и его папаша, высчитывая при­быль с проданного овса по 16 руб. за пуд, сидит в шумной чайной и посылает всех послушать лучшего оратора, который ясно доказала», что благо будет на Руси, когда войну доведут до конца.

«До конца!» — кричат представители власти, выгребая последнюю мерку жита из мужицкого амбара, — жита, которое собрано женщинами и деть­ми в год кровавой бойни.

«До конца!» — решают международные враги русской революции и изыскивают средства, чтобы поднять вновь народы, с энтузиазмом рвать друг друга на части. Международная провокация этого начинает достигать. Адский замысел пытаются приводить в исполнение. «Революция будет взята измором», вещает один из правительства коалиции, черный ворон Кишкин, и господа Кишкины, Бурышкины и Керенские пытаются провести на деле умерщвление революции голодом.

Со всех сторон приходят тревожные вести о голоде, тревожные вести о расстрелах голодной толпы, под благовидным предлогом «борьба с анархией».

«До конца!» — кричат агенты правительств «союзников», именующие себя социалистами, обходя поля битвы, усеянные трупами убитых пролетариев.

Вот общий голос, который разда­ется здесь в тылу. Кричат фабриканты, представители власти и «союзники» и не удивительно, что они кричат, ибо кричат здесь. Но им следовало бы прислушаться, что кричат там? Может ли кричать «до конца», сидящий в окопе, где внизу вода, а сверху огонь, и голова пригнута к коленам. Нет! Голос солдата другой. Дрожащий этот голос, но уверенный, что пора кончить и  он решил бороться за окончание этой бойни.

Целесообразно ли не придавать его голосу значение, это вопрос важности, на который кому нужно — ответа не дает. Но он видит из окопов, он слышит из весточек, плачущего своего дитя, что до конца вой­ны мы будем сидеть без хлеба, до конца войны будут поля поливаться кровью, до конца войны будут тя­нуть из народа жилы и до конца  войны не будет Россия уже свободной. Покуда Россия представляет из себя сплошную военную казарму, на­ходящуюся в руках большинства Корниловцев — Керенских, до тех пор революция в опасности. Чтобы предотвратить голодную смерть о тылу и на фронт, надо кончить вой­ну. Рабочим надо помогать солда­там в борьбе за мир и надо помнить, что в этом наше общее спасение. Говорить же это и стремить­ся к этому нужно теперь же. Всякое промедление смерти подобно. И пер вой из смертных — это пролетарий. Во имя спасения, во имя целого класса труда и революции мы должны повести борьбу за мир действиями, поставив ее задачей завтрашнего дня.

Н. Кузнецов.

Брянский рабочий. – 1917. – 8 ноя. (26 окт). (№38)