Павел Дыбенко
Павел Дыбенко
На Северный областной съезд съехались представители армий, флота, Финляндии, латышских стрелков и 23 Советов. Всего делегатов на съезд прибыло 150. Среди них не было русской «демократии», этих лжесоциалистов. Здесь были те, кто был с массой, кто знал настойчивые требования фронта и тыла — рабочих, солдат и матросов. Представители армии на этом съезде заявили:
— Армия не может дольше ждать; она разута, раздета и голодна. Надвигается зима. Солдаты изверились в лживых фразах Временного правительства и лжедемократии. Солдаты требуют мира. Спасение революции — захват власти Советами и предложение немедленного перемирия на всех фронтах.
Представитель 40 000 латышских стрелков заявил:
— Наши силы и боевая мощь — в распоряжении съезда, но не Временного правительства, которое в течение семи месяцев обманывало армию и рабочих.
От имени Балтийского флота я заявляю:
— Спасти Балтийский флот, революционный Петроград и революцию может только Советское правительство, которое предложит мир всем народам. Флот категорически отказался выполнять какие бы то ни было приказы Временного правительства. Он выполнит приказы комиссаров Советов и Советского правительства. Все силы и средства Балтийского флота — в распоряжении съезда. В любой момент флот по вашему зову готов к выступлению. Промедление в деле захвата власти и передачи ее в руки Советов грозит волнениями на кораблях.
Северный областной съезд, с одной стороны, сделал смотр вооруженным и организованным силам Советов, услышав истинный голос армии, флота и рабочих, а с другой — явился съездом, выделившим генеральный военный штаб для подготовки и руководства боями против контрреволюции.
Избранный съездом Северный областной комитет из 17 человек, в том числе 11 большевиков и 6 левых эсеров, во главе с Антоновым-Овсеенко и Крыленко явился тем штабом, который руководил баррикадными боями в дни Великого Октября. В состав областного комитета от Балтфлота вошел автор этих строк с местонахождением в Гельсингфорсской базе Балтфлота.
Взамен Антонова-Овсеенко после Северного областного съезда в Финляндию приехал Смилга…
При выходе из Смольного у подъезда встречаю Ф. Ф. Раскольникова.
— Ты как? Освободили? Поздравляю! Вот хорошо, работы хватит теперь. Чудаки: правительство всех своевременно освобождает, знают, что нам люди нужны.
В этот вечер Ф. Ф. Раскольников только что был освобожден из «Крестов» после ареста в июльские дни. Он был все тем же жизнерадостным, бодрым, готовым как можно скорее окунуться с головой в работу.
Раскольников: Ты куда?
— Некогда, говорю, рассказывать; еду в Колпино, надо немного почистить петроградских меньшевиков. А там — скорее в Гельсингфорс.
По дороге в Колпино, сидя в автомобиле, расспрашиваю своих спутников о работе на заводах, о заработной плате, об условиях жизни рабочих. Расстояние кажется коротким, даже не успел в уме набросать канву, о чем говорить. Ну, да ладно, придется экспромтом. Ведь теперь одна тема: долой Временное правительство, вся власть Советам.
Автомобиль остановился. Входим в громадное ярко освещенное помещение, битком набитое рабочими. С трибуны несется уже охрипший голос Церетели. Мелькает мысль: трудно будет говорить после него — этого знаменитого оратора. Впрочем, наше дело маленькое: «по-матросски», вроде того, как в Гельсингфорсе с председателем старейшин Авксентьевым. Своей двухчасовой речью на митинге в Гельсингфорсе на Сенатской площади он совершенно обворожил матросов, чуть «ура» не стали ему кричать. Боялись, что еще качать начнут, но когда я ему задал вопрос: «Вы — эсер и представитель крестьянской партии — скажите, с какой стороны приворачивается лемех к сохе?» — Авксентьев покраснел, замялся, да так и не ответил. После этого совсем провалился, и его со свистом проводили с трибуны.
С трудом пробираюсь к трибуне. Вдруг взрыв аплодисментов, крики «ура» и «да здравствует революционный Балтфлот».
Что это? Кому кричат? Церетели? Но при чем тогда революционный Балтфлот? — На минуту я растерялся. Но еще больше растерялся сам Церетели. Совсем голос потерял. Ему так и не дали больше говорить. В здании сплошной гул: «Дать слово матросу».
Председатель собрания: Слово от Балтфлота предоставляется председателю Центрального комитета Балтийского флота, только что освобожденному из «Крестов» товарищу Дыбенко.
— Позвольте, товарищи, — начал я, — в первую очередь внести маленькую поправку: из «Крестов» Александр Федорович Керенский, помня, вероятно, наше старое знакомство, освободил меня дней 20 тому назад, а вот из флота я только что приехал, и мы хотим знать, с кем вы? С нами, матросами и солдатами, или с Временным правительством?..
Долго уговаривать рабочих не пришлось. Тут же единогласно принята резолюция: «Долой коалиционное правительство — слугу империалистов! Вся власть рабочим и крестьянам! Вся власть Советам!»
Растерянный Церетели спрашивает:
— Товарищ Дыбенко, вы призываете к вооруженному восстанию? Мы вынуждены вас снова арестовать.
— Да, я призываю к вооруженному восстанию, а насчет ареста, посмотрим — кто кого.
Митинг закончен, но рабочие еще долго не расходятся. На их лицах вопрос: когда же? Они готовы хоть сейчас ринуться в бой, чтобы сбросить слепцов, которые не замечают роста стихийной революционной волны, восходящего нового класса. Они ослеплены своей властью, им не хочется оставить своих министров в их шатающихся креслах. Радостно возвращаться в Гельсингфорс. Теперь мы не одни. С нами питерские рабочие и солдаты.
Северный областной съезд показателен: он подтвердил, с кем идет армейская масса, стоящая на фронте. Показателен был и митинг в цирке «Модерн», где рабочие, работницы и солдаты Петроградского гарнизона требовали немедленного свержения Временного правительства. Не давали говорить меньшевикам. Доживает свои последние дни заживо погребенное правительство…
Свисток паровоза, и поезд двинулся по направлению к Гельсингфорсу.