День серенький. Кризис в Петрограде, кажется, накануне своего сравнительно благоприятного разрешения; Временное наше правительство, слава Богу, еще держится. Пошли, Господи, ч[то] б[ы] наша великая революция не была бы последним днем Помпеи!

Я страшно устал и переутомился как от всех переживаний совершающихся мировых событий, так еще больше, пожалуй, от постоянного чувствования ненавистной мне этой поганой военной среды с ее дикарской в массе психологией. Близки моим убеждениям мировоззрения Шульгина — «Киевлянина», этого, хотя и в меньших размерах, Тэна переживаемой нами революции, с большой тревогой взирающего на ее, может быть, и вполне естественные эксцессы. Говорит он сущую правду, что армии наши переживают крах, боеспособность их в настоящее время — минимальная, что воины наши, сбитые крайними политическими учениями, не имеют пока никакой дисциплины — ни старой, ни новой, авторитет начальников всех степеней для них теперь пал, интерес к войне они потеряли совсем, будучи заняты лишь своими внутренними делами, и насколько они воодушевлены храбростью бороться с разно понимаемыми каждым внутренними врагами, настолько не склонны они к борьбе с внешним врагом; серая масса в своем невежественном ослеплении с легким сердцем и душой берется за решение как политических, так и стратегических задач; своеобразно понимая лозунг войны «без аннексий», в наступление тысяч озлобленных и недовольных людей в лице бы хотя прежних полицейских: многие из них, мне думается, и не заслуживали бы всенародного клеймления и могли бы, может быть, с пользой послужить новому режиму как раскаявшиеся «блудные сыны».

Кравков В. П. Великая война без ретуши. Записки корпусного врача. М., 2014