Пасмурно и холодно. Деревья распускаются очень вяло. И юг-то здесь какой-то студеный! На душе — тоска-тоскущая. Все развлекаются внешними радостями жизни, а я… я по-прежнему лишь один и всегда сам с собой — с вечной тягой к занятиям circulis meis в кругу своих бы ребят и у себя бы на родине. При мне всегда лишь одна «Мария», а с «Марфой» могу дружить только не на фоне окружающего, а лишь в ассамблее с ним.

Вчера, передают офицеры, в концерте одной пианистки из Львова «свободные граждане» России — солдаты не давали желающим ее слушать беспрерывным гоготанием, свистом и похабным ругательством… На улице же один из подвыпивших серых воинов громко вещал собравшейся вокруг него толпе, что никакого начальства теперь не должно быть… В городе много убийств и грабежей. Царство охлократии! К этому, очевидно, призывают вожаки и представители анархического синдикализма, проповедующие дикарям «перманентную социальную революцию», в переводе на удобопонятный российский язык в условиях российской действительности — не больше [и] не меньше, как к беспрерывным погромам! Не по носу еще пока табачок — эта прекрасная свобода для нашей готтентотской толщи народной, пропитанной до мозга костей началами провалившегося к дьяволу погромного деспотического строя с его распутством, блудодейством и христопродавством…

За шабашем ведьм на Лысой горе как-то и не видится творческого борения сил русской революции… Мне думается, что для обеспечения успехов войны должен существовать милитаризм под властной дланью самого абсолютного монархизма, для преуспеяния же мирной культурной жизни — не должно быть милитаризма, но милитаризм обязательно рождается монархизмом, родившись же, он свои корни питания может иметь лишь в монархизме… Ergo…

«Заем свободы» идет у нас в военной среде совсем без той пышной пропаганды, к[ото] рая велась при прежних займах. Интересно, много ли найдется охотников подписаться?

Кравков В. П. Великая война без ретуши. Записки корпусного врача. М., 2014