На путях наглядного обучения.
Командированный екатринославским губернским исполнительным комитетом по деревням в качестве делегата от совета солдатских депутатов подпоручик Дыбенко в своем отчете о поездке отмечают «характерную», по его словам, особенность крестьянских митингов:
«Пока дело касается вопросов общего характера, крестьяне сдержанны, спокойны, внимательно слуша[ю]т, но, как только оратор коснется вопроса местного, спокойствие и выдержка моментально исчезают, начинаются возбужденные возгласы, выкрики, переходящие затем в сплошной гам и гул, остановить которые бывает трудно». <…>
Деревня понимала несправедливость, видела ее, больно чувствовала. И теперь деревенское раздражение падает не только на «ценовников», которые проводили корыстную политику, но и на земских служащих, которые исполняли решенное земскими собраниями и предписанное земскими управами. Как это ни тяжело, но надо признать, что между крестьянством и очень значительной частью земского третьего элемента сейчас стоит стена. Пусть не очень высокая и прочная. Пусть сложена она по преимуществу из недоразумений. Но стена из недоразумений – все-таки стена.
И она отделяет от крестьян не только земских служащих, но и значительную часть всякой вообще близкой к крестьянам осевшей в деревнях интеллигенции. Тот же делегат Екатеринославского совета солдатских депутатов подпоручик Дыбенко так передает свои разговоры в сельской интеллигенцией. Она убедительно просила «почаще присылать» пропагандистов из Екатеринослава.
«Я удивился, — пишет г. Дыбенко, — Говорил им: «Господа, ведь вы же здесь постоянно живете. Это ваше дело просвещать сограждан. Организуйте чтения, лекции. Раньше вам не разрешали этого, теперь вы свободны». — «Совершенно верно, — отвечали, — но крестьяне нам не доверяют. Вам, приезжему из губернии, они верят, а нам нет»… <…>
В ином положении более героическая часть сельской интеллигенции, которая не «ладила», за это страдала и все-таки сумела иметь оседлость в деревне. Беру для пояснения сведения из с. Свищевки Чембарского уезда. Среди местной интеллигенции есть человек, прошлое которого характеризуется так: «по политическим делам преследовался, дети все были арестованы, некоторые сосланы, сын умер в ссылке». Это деятель, прошедший суровую школу, наученный жизнью считаться с реальными обстоятельствами, в первое время переворота сплотил крестьян, стал во главе волости, организовал охрану, убедил не допускать эксцессов, сообразоваться с распоряжениями уездного исполнительного комитета… И все было спокойно. Но спокойствие оказалось не на вполне прочном фундаменте. В деревню нахлынули олухи и сведения, что в разных местах люди устраиваются, — работу свою уменьшают, «жалованье» увеличивают, что-то делать на-шаран. «А нам что?» — «Нам ничего.» — «Нам какие льготы?» — «Никаких». Поднимается подозрение, что виноват старый, испытанный и много пострадавший деятель, — дает плохие советы, тайно держит барскую руку, изменяет крестьянскому делу. Старого деятеля назвали «буржуем», «приверженцем прежнего режима», сместили. Выдвинулись новые люди, — частью приезжие, частью местные. Среди них оказались два человека, которые уже давно «признаны по судебно-медицинском исследовании психически расстроенными». На месте смещенного старого деятеля явился новый избранник. Но за короткое время от такого натворил, что его также поспешили сместить… И среди крестьян возникает тенденция вообще отстранять от себя интеллигенцию; они перестают оповещать ее о собраниях, самые собрания назначаются в такие дни и часы, когда «медицинский персонал больницы занят амбулаторным приемом, почтовые чиновники на службе, у земского агента – обязательный прием клиентов»… <…>
Русские ведомости. – 1917. – 20 (7) май. №102. С. 3-4
На путях наглядного обучения. Командированный екатринославским губернским исполнительным комитетом по деревням в качестве делегата от совета солдатских депутатов подпоручик Дыбенко в своем отчете о поездке отмечают «характерную», по его словам, особенность крестьянских митингов: «Пока дело касается вопросов общего характера, крестьяне сдержанны, спокойны, внимательно Читать далее