Дело Социал-Демократа
Дело Социал-Демократа
Тяжесть организационной работы легко преодолел наш Совет Рабочих и Солдатских депутатов и в дальнейших своих работах идет путем, намеченным Советами Петроградских Рабочих и Солдатских депутатов, а также всероссийским съездом Советов Рабочих, Солдатских и Крестьянских депутатов; если в работе Советов и съезда в Петрограде, большевистское течение вносит некоторую шероховатость, то у нас в глуши это течение безобразно отражается как в кривом зеркале: тормозит и затрудняет работу.
Первые месяцы по свержении самодержавия мы не делились на меньшевиков и большевиков, была у нас одна социал-демократическая семья: работали все товарище дружно и согласно.
Началось с того, что в самый важный и ответственный момент, когда общим собранием Совета Рабочих и Солдатских депутатов обсуждалась резолюция доверия Совету Рабочих и Солдатских депутатов Петрограда, когда вырабатывалась резолюция на всероссийском съезде Советов Рабочих, Солдатских и Крестьянских депутатов и выбирали туда делегатов, одним малосознательным большевиком К. было брошено недостойное обвинение Советов в буржуазной политике. В то же время К. подал заявление об уходе из состава Исполнительного Комитета и Совета Рабочих депутатов. В своем последнем выступлении он, как и всегда, выставлял на первом плане недопустимое тактикой Социал-демократической рабочей партии свое я, «я выхлопотал вам прибавку», говорил он «я теперь не согласен с политикой Совета, я ухожу». Обструкции, на которую К. рассчитывал, не удалась, так как Исполнительным Комитетом были оглашены документы, из которых собрание увидело, что прибавка была вытребована Советом тогда, когда К. еще не был в Бежице. Выведенный на чистую воду, он заявил, что он уходит потому, что отзывает партия. К. недавно сменил сюртук торговца на рабочую блузу, мало знает психологию рабочих, но, как руководитель забастовке в мае [19]15 года он окружен ореолом страдальца, а потому и выход его был не единичен: вместе с ним вышли и другие 4-5 товарищей. Ушли, но скоро одумались и захотели вернуться вспять. По отдельным цехам им удалось состряпать перевыборы и на протест Исполнительного Комитета против протоколов открытого голосования, ограничились заявлением того же К. «что нам-де тайное голосование было необходимо при старом режиме, когда мы боялись открыто поднять руки и голосовать, а теперь это не важно». Такой аргумент не удовлетворил Совет, решено было сделать перевыборы по всему заводу и еще раз доказать кому доверяют и за кем идут большинство рабочих.
А тем временем, недоверие, посеянное большевиками среди темных масс к Советам Рабочих Депутатов, перекинулось на цеховых старост, общезаводский комитет на Комитет Общественной Безопасности, милицию и проч. На собраниях того же Совета большевиками предлагались недомешенные резолюции, как, например, по вопросу о контрольной комиссии: за недопущение в нее представителей от фабричной инспекции и артиллерийского ведомства. Завод накануне нефтяного и угольного голода, а они кричат: дай контроль общегосударственный из одних рабочих. Кричат, требуют, но забывают одно, что из нашей среды мало кто может точно сказать, сколько потребуется, например, дров, для того, чтобы заменить пуд нефти, а это то как раз сейчас и необходимо в виду скорого перехода завода на дровяную тягу. Но вот 24 июля состоялись общезаводские перевыборы Совета Рабочих и Солдатских депутатов. На первом собрании обновленного состава: 37 товарищей заявили себя большевиками, 53 – меньшевиками и 48 – с[оциалистами]-р[еволюционерами], а остальные из 180 сочувствующими той или иной партии.
На выборах в Исполнительный Комитет меньшевиками было предложено пропорциональное представительство. После обсуждения предложение меньшевиков было принято подавляющим большинством, тем не менее голосовали по-старому, так как большевики, вопреки же принятому решению, передумали и заявили «или по-старому или мы уходим». <…>