Павел Заякин-Уральский
Павел Заякин-УральскийСтранная любовь.
Старый строй, именовавшийся строем «тащить и не пущать», заразил микробом этой болезни русских людей.
В дни свобод мы должны были бы прах отжившего отрясти от наших ног, а в действительности ко многим уродливым проявлениям наше жизни, вместо отвращения, питаем какую-то странную любовь.
Стоит только посмотреть газеты за последние три месяца, чтобы убедиться в этом, чтобы содрогнуться от множества арестов, реквизиций, захватов…
Несомненно, много было арестов, вызываемых требованием момента, но еще больше – продиктованных только мирной любовью…
Карачев тоже не отстал бы в этом деянии от прочих российских «градов и весей», если бы здесь не было сдерживающего начала, регулятора действий мятежной толпы.
К стоящему во главе вр[еменного] исп[олнительного] ком[ите]та А. Н. Рейнгардту часто приходили граждане с одним желанием, с одним громким криком:
— Арестовать!
Он, принимая, выслушивая, разбираясь, парализовал желания арестовать, рискуя попасть в приверженцы старого режима, в приверженцы буржуазии.
Такой вывод был далек от истины, если в действии председателя вр[еменного] исп[олнительного] ком[ите]та положить на весы строгой логики, но известная часть граждан отодвигает здравый смысл в сторону, когда ей хочется арестовать, и бросает всякому противнику убийственную фразу:
— Старый режим!
Этим гражданам, очевидно, не приходит в голову, что старым режимом полны именно они, а не те, кто их направляет на путь правовой жизни.
Вот факт, показывающий, насколько живучи и сильны темные инстинкты, желание совершить насилие, арестовать.
В заседание совета рабочих и солдатских депутатов 25 (12) мая милиционер и рабочие привели арестованного (уже арестованного!) рабочего за оскорбительные выражения по адресу инвалидов и просили совет сдать арестованного в войска.
Собрание заволновалось. Разрешение вопросов, ради которых собрался совет, приостановилось. Начались горячие прения об арестовании, о сдаче в войска. Летели минута за минутой…
Наконец, совет, вняв голосу М. П. Колосовского, постановил: за оскорбление может быть возбуждено преследование по закону, а отдачею в войска ведает воинский начальник.
В этом деле отразилось, как отражается в капле воды окружающий мир, настроение массы граждан, их желание ввергнуть человека в «узилище»:
— Арестовать!
Рухнуло царство тюрем, свободный разум свободных людей должен побеждать странную любовь, должен победить жестокость, азиатчину и живущий в смятенных душах старый режим.
П. Ур[аль]ский