петроградская газета

Труппа Александринского театра переехала, наконец, из Михайловского театра на свою старую квартиру.

Для открытия Александринского театра возобновили трагедию гр. Ал. Толстого «Смерть Иоанна Грозного».

Перед спектаклем усиленно говорили о каких-то готовящихся «эксцессах», в связи с мнимой «контррволюционностью» пьесы и, когда публика съезжалась в театр, то у подъезда усмотрена была даже конная милиция.

Однако, спектакль сошел благополучно, если не считать некоторых демонстраций в первом акте, в сцене заседания боярской думы, собравшейся для избрания нового царя.

В этой сцене у Бориса Годунова такая реплика:

— Единое спасенье нам, бояре, идти к царю всей думой, собором целым и вновь молить его: да не оставит престола он и да поддержит Русь!

После этой фразы в публике раздались горячие аплодисменты, вызвавшие, в свою очередь, шиканье и свист.

Такой же эффект произвела реплика Годунова: «Ужель нам наши головы земли дороже». Но особенный шум поднялся в зрительном зале, когда Годунов сказал:

— Что лучше? Видеть Русь в руках врагов или спасать владыку, Богом данного?

Кроме бурных аплодисментов, из некоторых мест раздались после этих слов даже крики: «бис»!

Такой же, если не больший успех имели и слова Сицкого, направленные против царизма:

— Идите же, идите все к нему, идите в бойню, как баранье стадо. Мне больше делать нечего меж вас!

Шумно аплодировали и другой реплике Сицкого:

— Бояре, Бога ль вы не боитесь? Или вы забыли, кто Иван Васильевич? Что значат немцы, ляхи и татары, в сравненьи с ним? Что значит мор и голод, когда сам царь, как лютый зверь!..

В общем, «бочка бензина», с которой сравнил пьесу гр. Ал. Толстого, маститый А. Ф. Кони, оказалась уже не такой страшной.

Со второй картины спектакль шел уже гладко, если не считать чисто художественных дефектов, доказавших, что на Александринской сцене разучились играть исторические пьесы.

Все эти Шуйские, Бельские, Голицыны, Мстиславские – казались, увы, не боярами, а какими-то разночинцами, говорившими бытовым языком даже не Островского, а Сургучева. Массовые сцены поставлены в духе Лейферта, а местами встречались даже нелепости: почему, например, чернь дубасила Битяговского, по смыслу надо было бить Кикина?

Кстати, сцена площади в Замоскворечьи, где народ возмущается тем, что четверка ржи стоит 14 алтын, кажется, вполне современной, в особенности если прибавить «самосуд», которому подвергается в этой сцене Кикин.

Грозного играл г. Ге, исполнение которого уже известно публике по прежней постановке трагедии гр. Толстого.

В упрек артисту можно поставить некоторое самолюбование, злоупотребление паузами.

Лучше всего ему удалась сцена после приема волхвов.

Г. Аполлонский все такой же прекрасный Годунов, хитрый и умный царедворец.

Артист сумел придать своему Годунову черты западника, вкусившего европейской культуры.

Симпатичный мягкий образ Захарьева-Юрьева создал К. Яковлев, живописным Гарабурдой был г. Корвин-Круковский и выделился в роли Битяговского способный г. Малютин.

Из женского персонала приятное впечатление произвела г-жа Данилова (царица Мария) и хорошее лицо было у г-жи Уструговой (мамки царевича), напоминавшей мамок из картин К. Е. Маковского.

Р.

Петроградская газета. – 1917. – 21 (8) окт. (№237).

О «Смерти Иоанна Грозного» и о «разрухе» в труппе.

Завтра – открытие Александринского театра и первое представление трагедии гр. А. Толстого «Смерть Иоанна Грозного».

По поводу возобновления этой пьесы в обществе ив газетах, как в Петрограда, так и в Москве, возникла целая полемика.

Говорили, что часть труппы Александринского театра находит «Смерть Иоанна Грозного»  пьесой контрреволюционной и даже желает наложить запрет на ее постановку.

Вот что нам сообщил относительно этой истории артист Александринского  театра Е. П. Студенцов.

— В течение последних трех недель во многих газетах Петрограда и Москвы появились статьи и интервью по поводу того, что труппа Александринского театра протестует перед кем-то против постановки пьесы Толстого «Смерть Иоанна Грозного».

И авторы статей, и авторы интервью рассматривали этот протест, — как ближайшее следствие провозглашенной автономии.

Прочитав все, что было сказано в газетах, я обратился к управляющему труппой Е. П. Карпову, с просьбой написать официальное опровержение всех «снятий пьесы с репертуара» и «протестов», уведомив Е. П., что в противном случае я сделаю это сам.

Я утверждаю, что ни на одном общем собрании труппы Александринского театра, а я был на всех, и кроме того, на всех сентябрьских имел честь быть председателем, — вопроса о снятии пьесы или вопроса о протесте против «Смерти Иоанна Грозного» не возбуждалось.

Откуда взялись эти слухи и легенды?

21 августа *  артисты узнали о том, что они должны выработать проект временных правил об управлении русской драматической труппой петроградских государственных театров.

Один проект правил был выработан летом управляющими труппами, совместно с главноуполномоченным, другой проект внесен бывшим художественно-репертуарным комитетом. Оба проекта в согласительной редакции будут представлены во вторник, 10-го октября * , или в пятницу, 13-го октября * , на утверждение общего собрания труппы. По утверждении какого-либо проекта будут произведены выборы председателя и членов художественно-репертуарного комитета, и только тогда труппа станет жить на автономных началах.

Все, что писалось о разрухе в Александринском театре, опровергается одним фактом, по-моему, — достаточно убедительным.

Вчера состоялась в Александринском театре генеральная репетиция пьесы «Смерть Иоанна Грозного». Труппа была вызвана к 11 часам утра… Все участвующие артисты, как всегда, были на своем посту.

Репетиция окончилась в восемь часов вечера и многие артисты остались на сцене, для репетиции пьесы «Провинциалка», идущей в сегодняшнем спектакле в пользу Георгиевского комитета. В «Грозном» же занят весь мужской персонал труппы, за исключением четырех артистов…

В чем же разруха?

Бинокль.

Петроградская газета. – 1917. – 21 (8) окт. (№237).

Петроградская газета. — 1917. —  10 май (27 апр). №96. Приложение.

Е. П. Карпов с утра до ночи занят работой в разных комиссиях.

То он заседает в организационной комиссии Александринского театра, то в репертуарном совете, то в совещании о военнообязанных артистах.

Кроме того, он председательствует на общих собраниях труппы Александринского театра и является делегатом от Государственных театров в Совете рабочих и солдатских депутатов.

Все это вместе отнимает у Е. П. так много времени, что он не может даже присутствовать на первом представлении своей пьесы «Зарево» в Михайловском театре.

Петроградская газета. – 1917. – 6 май (23 апр.). №93. С. 7

Е. П. Карпов: Окончательное решение вопроса о военнообязанных артистах зависит от согласительной комиссии, которая вынесет свою резолюцию. Я думаю, что у артистов есть еще шансы не быть взятыми.

Корр.: Смогут ли Государственные театры продолжать спектакли, если призовут всех военнообязанных артистов?

Е. П. Карпов: Ни в коем случае. В труппе Александринского театра числится 32 военнообязанных артистов. Если всех возьмут на фронт, то останется всего 15 мужчин.

Корр.: Но был проект замены призванных артистов Государственных театров артистами частных театров?

Е. П. Карпов: А в частных театрах кто будет играть? Если возьмут, то возьму всех артистов и тогда все театры неминуемо должны закрыться. <…>

Петроградская газета. – 1917. – 4 май (21 апр.). №91. С. 5

В два часа дня, 1 мая, в цирке Чинизелли, по инициативе студентов-социалистов-революционеров, был устроен грандиозный концерт-митинг, весь сбор с которого предназначен на литературный фонд имени бабушки русской революции Е. К. Брешко-Брешковской.

Петроградская газета. – 1917. – 2 май (19 апр.). №90. С. 2.

Неопределенное положение.

Жалобы артистов Александринского театра на медленность работы репертуарного совета, оказывается, направлены были не по тому адресу.

Из слов Е. П. Карпова видно, что виновата не репертуарная комиссия, готовая собираться хоть каждый день, а тот «кавардак», который сейчас наблюдается в вопросе об устройстве государственных театров.

Чуть не каждую неделю возникают новые проекты, тормозящие и делающие как бы ненужной работу отдельных театральных организаций.

Если верен слух, что Вл[адимир] И[ванович] Немирович-Данченко встанет во главе всех государственных театров, то очевидно будет выработан новый проект государственных театров и вся предыдущая организационная работа пойдет на смарку <…>.

Петроградская газета. – 1917. – 28 (15) апр. (№87). С. 5.

Альбер Тома у А. Ф. Керенского

<…> Французский министр труда Альбер Тома посетил министра юстиции А. Ф. Керенского.

Кроме Е. К. Брешко-Брешковской, за  завтраком присутствовали политические друзья А. Ф. Керенского.

В речах, произнесенных А. Ф. Керенским и другими, указывалось, что в настоящий момент французского министра труда, особенно приятно приветствовать, когда у нас труд является фактическим хозяином страны.

А. Тома, отвечая, выразил уверенность, что теперь союз демократической Франции и России будет сильным и искренним, тогда как в союзе республики с царем было лицемерие. Торжество русской демократии является торжеством союза республики французской и русской.

Петроградская газета. — 1917. — 26 (13) апр. (№85). С. 3

На фото: Е. К. Брешко-Брешковская за столом. 1917 г.

Заседание репертуарного совета.

<…> в Александринском театре состоялось первое заседание репертуарного совета.

Присутствовали: Е. П. Карпов, Ю. М. Юрьев, В. А. Мичурина, М. А. Потоцкая, Г. Г. Ге, И. И. Судьбинин, А. Ф. Новинский и Л. С. Вивьен.

На первом заседании решались принципиальные вопросы.

Относительно Александринского театра принято решение, что там должны ставиться преимущественно классические произведения.

Современные пьесы должны подвергаться строгому выбору и число новых постановок должно быть ограниченным <…>

Петроградская газета. — 1917. — 25 (12) апр. (№84). С. 5

Бабушка русской революции в Петрограде

Приневская столица, в которой уже целый месяц победно вьется красное знамя свободы, давно с нетерпением ждала приезда великой «бабушки» Е. К. Брешко-Брешковской, всю свою жизнь посвятившей борьбу за эту свободу.

<…> наконец, Петроград дождался. Ветеран русской революции прибыл.

Если весь путь Е. К. Брешко-Брешковской из далекой Сибири до столицы был сплошным триумфальным шествием, то встреча ее в самом Петрограде достойно увенчала этот заслуженный триумф.

Задолго до прибытия поезда на Николаевский вокзал начали стекаться граждане Петрограда: студенты, курсистки, офицеры, солдаты, рабочие. У всех почти в петлицах красные ленточки, у многих в руках красные розы или гвоздики.

Приезд бабушки русской революции явился неожиданностью для многих, так как еще два дня тому назад она протелеграфировала своим близким в Петроград: «Когда приеду – неизвестно, всех обнимаю и целую». Это заботливая «бабушка» протелеграфировала для того, чтобы не причинить «беспокойства и хлопот» по ее встрече.

В противном случае, конечно, встречающих было бы еще больше.

Для встречи Е. К. Брешко-Брешковской были открыты «царские комнаты» <…> В комнатах свергнутого тирана свободный народ принимает одну из жертв самодержавия.

Прибытие министра юстиции А. Ф. Керенского.

За полчаса приблизительно до прихода поезда, на вокзал прибыл министр юстиции А. Ф. Керенский, приветствуемый всеми собравшимися.

В руках министра – большой букет из красных роз.

На платформе А. Ф. Керенский пожимает руки милиционеров и многих из публики, выражая при этом сожаление, что население не оповещено заблаговременно о приезде бабушки русской революции.

В 10 ½ час. раздались возгласы:

— Товарищи, поезд подходит! Великая бабушка сейчас будет здесь.

Народ хлынул к месту остановки поезда.

Приезд великой «бабушки».

Через несколько минут поезд остановился у перрона. Раздалось громкое «ура».

Народ запел марсельезу.

Министр юстиции вошел в вагон, где находилась Е. К. Брешко-Брешковская, трижды расцеловался с нею и подал букет. Затем А. Ф. Керенский об руку с бабушкой вышел на перрон.

Толпа обнажила головы.

Восторженные крики «Да здравствует неутомимый борец за свободу Брешко-Брешковская!», «Слава бабушке русской революции» и т. п. огласили воздух. Несколько человек бросились к бабушки и стали целовать ее руки. Некоторые плакали от умиления.

Сама Брешко-Брешковская была глубоко растрогана этой встречей и горячо благодарила собравшихся и окруживших ее тесным кольцом.

— Не меня надо чествовать, — говорит скромно «бабушка», столько лет протомившаяся в казематах, на каторге, в ссылке. – Я человек маленький и сделала не больше десятков тысяч других. И теперь я так счастлива, что вижу Россию не в арестантском халате, а свободным гражданином!..

Над головой «бабушки» развивается большое красное знамя, которое держит один из встречающих.

А. Ф. Керенский, приветствуя Брешко-Брешковскую, напомнил ей их встречу на далекой Лене после знаменитого расстрела рабочих и говорит:

— Думали ли мы, что встретимся так скоро в совершенно иной обстановке.

Затем А. Ф. Керенский обращается к толпе с такими словами:

— Граждане, перед вами свободная бабушка русской революции, в ее лице мы чувствуем свободную Россию. Как бабушка вынесла и сохранила пыль души, из долголетней ссылки, так и русский народ вынес все и дождался своей свободы. Кто верит, тот выдержит. Революционный Петроград шлет низкий поклон этой русской гражданке – бабушке русской революции Е. К. Брешко-Брешковской.

Громовое «ура» и крики «Да здравствует великая бабушка» раздаются с новой силой.

Привет сестер милосердия.

К Е. К. Брешко-Брешковской подходит группа сестер милосердия. Одна из них держит красный стяг с надписью: «Дорогой бабушке – стойкому борцу за свободу русского народа. От резерва сестер милосердия». Другая сестра, старая подруга бабушки Л. Шаверда, делившая с нею одно время ссылку, подносит ей букет ландышей. Сестра милосердия Сындульская произносит прочувственное слово приветствия. <…>

— Благодарю вам, милые! Я не в силах выразить волнующих меня чувств, говорит Брешко-Брешковская. На глазах ее слезы.

Затем следовали приветствия солдат и рабочих.

В сопровождении всех присутствующих, Е. К. Брешко-Брешковская, под руку с А. Ф. Керенским, направилась к автомобилю, чтобы поехать в Таврический дворец.

Когда автомобиль тронулся, в воздухе замелькали сотни платков, раздались снова восторженные крики и многие долго еще тянулись вслед уезжавшей бабушке великой русской революции. <…>

Петроградская газета. – 1917. – 12 апр. (30 март). №75.

Выборы репертуарного Совета. Избрано семь артистов.

<…> В Александринском театре состоялось собрание труппы для выбора исполнительного комитета.

В Задачу этого комитета входит составление репертуара и распределение ролей между артистами. Избранными оказались семь лиц: В. А. Мичурина, М. А. Потоцкая, Ю. М. Юрьев, Г. Г. Ге, И. И. Судьбинин, А. Ф. Новинский и Л. С. Вивьен. Кроме того, в комитет, в качестве непременных членов входят управляющий труппой Е. П. Карпов и «почетный старик» Александринского театра В. Н. Давыдов.

Любопытно, что ни один из четырех режиссеров, включая г. Мейерхолда, не попал в комитет.

Кроме того, собрание постановило командировать двух делегатов к комиссару от бывшего министерства двора Ф. А. Головину для совместного с ним обсуждения основ выработанного труппой проекта нового устава Александринского театра на началах самоуправления.

В делегаты единогласно предложены Е. П. Карпов и В. Н. Давыдов.

Петроградская газета. – 1917. – 11 апр. (29 март). №74. С. 5.