Опомнитесь!

Я обращаюсь к тем товарищам, которые в справедливом возмуще­нии против убийства восьми человек, требуют еще столько же жертв. Я обращаюсь, главным образом, к тем товарищам, у которых оказа­лось достаточно смелости и хладнокровия, чтобы решиться выполнить смертную казнь над убийцами: не­ужели вы думаете вернуть жизнь мертвым тем, что убьете еще шесть человек? Или вы надеетесь этим строгим наказанием искоренить воровство, грабежи и убийства, одним словом, искоренить преступность и преступников? Но, ведь против уголовных преступников во всех странах придуманы всякого рода нака­зания, вплоть до смертной казни, и что же, разве преступность умень­шилась? Разве газеты не приносят нам каждый день известия о новых грабежах и убийствах, несмотря на то, что по отношению к убийцам применялись самые строгие наказания? Товарищи! Как бы ни было велико и справедливо наше возмущение, мы должны спокойно рассудить, ибо дело идет о человеческих жизнях, которые мы легко можем уничтожить, но которых мы не способны вернуть. Подумайте: с детских лет нас заставляют работать для всех, для кого угодно, только не для нас самих; у нас отнимают самые лучшие годы для того чтобы другим жилось  вольготно; мы еще до нашего появления на свет осуждены на вечные ли­шены и страдания, на всякого рода болезни, вызываемые условиями труда; мы преждевременно умираем, остав­ляя наших детей на произвол судьбы, и все ж таки, из нашей среды не найдется ни один, чтобы приго­ворить к смертной казни заводчика или фабриканта. Почему? Потому что мы знаем, что дело не в заводчике и не в фабриканте; потому что мы знаем, что причиною всех наших лишений и страданий является не ка­кой-нибудь Иванов или Петров, а тот строй, те условия, в которых мы живем. Потому что мы знаем, что до тех пор, пока будет суще­ствовать этот позорный строй порабощения одного человека — другим, до тех пор, пока будут существо­вать богатые и бедные, — до тех пор будут существовать и преступность, и преступники, какие наказания против них мы бы не придумали.

Товарищи! Прежде чем сделать этот решительный шаг, и чтобы ваша совесть была чиста и спокойна, подумайте хорошенько. Может быть найдется другой способ, чтобы обез­вредить наше население от преступ­ников. В России немало имеется тюрем, из которых ни одному пре­ступнику не удалось сбежать. Вместо того, чтобы их убить, требуйте их перевода под усиленным конвоем в Петропавловскую крепость, или в какую-нибудь другую тюрьму, из которой они бы не могли сбежать. Тогда, по крайней мере, ваши руки и ваша совесть будет чиста. Но если вы действительно смелы и мужествен­ны и если вы хорошо владеете вин­товкой — то, товарищи, разве вы не слышите, как Корнилов стучится в наших дверях? Разве вы не видите этой опасности, которая угрожает нам всем? Наши товарищи красно­гвардейцы уже сделали выбор. При­соединимся к ним. Ибо не здесь, на городской площади, а там где Корнилов, решается наша жизнь, наша судьба, а может быть и судьба всех завоеваний революции. Еще раз, товарищи: опомнитесь, пока еще не поздно.

А. Кленицкий.

Брянский рабочий. – 1917. – 8 дек. (25 нояб.) (№ 62)