Новозыбковская жизнь
Новозыбковская жизньКое-что о нашей отраде.
Скучно в Новозыбкове вообще, а летом в особенности. Но есть у нас теперь одна отрада, одно утешение. Это пожарный сад. Как только настанет вечер и «загремит» музыка, а в особенности барабан, отовсюду тянутся к саду, как к овчей купели, искать утешения и отдыха, утомленные за день одни работой, другие ничегонеделанием, граждане.
Идут все… терять свое здоровье. Может некоторые удивятся: «Почему?» А очень просто, Новозыбков сырой: (такова уж его судьба!), но в саду сырость какая-то особенная: она висит в воздухе и ясно чувствуется в каждой складке платья — таков наш сад. И недаром сад назван пожарным… Но вернее его можно было бы назвать антипожарным: ни одна постройка в нем не сгорит — настолько все сыро и затхло.
Последствия сырости доходит до комичного: все дамы и барышни, посещающие сад. вечно жалуются, что, несмотря на самую тщательную завивку через пять минут часовые труды пропадают даром!
Вот что еще можно рекомендовать нашим дамам и барышням: не одевать в сад дорогих шляп, а в особенности с цветами; — легко может случиться, что цветы зацветут. Этот совет от чистого сердца…
И странным кажется, почему давно, еще в прежние годы, не обратили внимания на то, что у нас есть хороший городской сад и только теперь, в этом тяжелом году, тратя бешеные деньги, лихорадочно строят новый театр. Но[,] слава Богу, что хоть Культурно-просветительная комиссия надумалась и догадалась избавить нас от этого ужасного пожарного сада.
И удивительнее всего, что цены на билеты как в сад, так и в театр, очень дорогие. Ну, если бы сад как сад, а то… Господи прости!.. И так пусты карманы у граждан, а тут еще больше опустошаются: ведь каждому хочется отдохнуть и поразвлечься, а тут… Стоп! Карман не пускает. И каждый платит деньги за то, что даже слишком заметно теряет свое итак надломленное здоровье. Когда же все это кончится, и скоро ли мы увидим настоящий сад? Бог весть! Может даже и завтра?… Да, жизнь пережить — не поле перейти, но зато и в пожарный сад пойти — не фунт изюму сесть!
М. Дроздовский.