Василий Розанов
Нация ленивая естественно переходит в трудообладание другой нации. Вот малороссы и евреи. По-видимому, то же русские около евреев и немцев. Люди без идеалов внутри переходят в хулиганство. Вот русская революция. И несамостоятельное умствование переходит к компиляции (русская наука). Чего же я тоскую, мучусь? Полемизирую? Все так естественно. Розанов В. В. Собрание сочинений. Читать далее
Василий Розанов
Конечно, царство есть более аристократическая форма правления, существования: это – золото мундиров, длинные «трены» платьев «в русском стили» и лесть придворных, и рабский страх министров, и великолепное витийство духовных ораторов, которое так прекрасно в лепке слов, что было бы жестоким неистовском требовать от них хотя бы скрупола еще правды, – все это так прекрасно и так освежает народ, что к чему же ему думать о какой-то «пользе» для себя.
Мы – единого прекрасного жрецы.
Но что делать? – «шаблон». Кончена «священная суббота» славянского Израиля, и он возвратился к будням. Пиджаки, выпитая физиономия и запах машинного масла, «Америка, сударь, Америка», — ничего не поделаешь.
Смирись, гордый человек.
И русские смирились. «Будем, очень просто, как все».
Конечно, царство есть более аристократическая форма правления, существования: это – золото мундиров, длинные «трены» платьев «в русском стили» и лесть придворных, и рабский страх министров, и великолепное витийство духовных ораторов, которое так прекрасно в лепке слов, что было бы жестоким неистовском требовать от них хотя бы скрупола еще правды, – все это так прекрасно и так Читать далее
Василий Розанов
Помолимся о Царе нашем несчастном, который в заключении встречает Пасху. И о наследнике Алексее Николаевиче, и о дочерях Ольге и Татьяне (других не знаю, кажется, Анастасия)…
О немке — нет.
Что такое царь? Надо ли написать КНИГУ О ЦАРЕ. Обязанность его, исключительно к величавости, настолько трудна и неизъяснима, что почти нельзя «быть хорошим царем». Хороших царей было 5—6: Кир, может быть, Дарий II, Рамзес, Тутмес, Артаксеркс (Сассаниды). Петр. Карл Великий. Цезарь и Август. Фридрих Великий. Наполеон.
«Великий шаг», «великое слово», «великие дела». У Петра — Великая Работа.
«Се творю все новое». Царь всегда «творит все новое». Если он «подражатель», «повторяет», он уже «каппа» и «шут», а не царь. Екатерина не повторяла, хотя и говорит, будто повторяет Петра. Это было неверно, и скромность, и лицемерие. Она была «сама».
И вот попробуйте выдерживать это величие во всем. Нет, что же «выдерживать»: быть подлинным и оригинальным во всем величии. Конечно, это почти божеское качество, и цари недаром называются «земными богами». Так это и есть. Это не слово, а дело; не лесть, а истина.
У царя есть мерцание бога. Царь есть ресницы Божии. Их глаз: о, тогда лицо ли… Но — решил…
«Царь всегда прекрасен». Царь не имеет права быть некрасивым. Бедный наш царь был некрасив.
Но мы должны любить его и некрасивым. Отношение к царю вообще должно быть безумным. Если оно не безумно, то тогда, кто относится к нему не безумно, он должен казнить. <…>
Помолимся о Царе нашем несчастном, который в заключении встречает Пасху. И о наследнике Алексее Николаевиче, и о дочерях Ольге и Татьяне (других не знаю, кажется, Анастасия)… О немке — нет. Что такое царь? Надо ли написать КНИГУ О ЦАРЕ. Обязанность его, исключительно к величавости, настолько трудна и неизъяснима, что почти нельзя «быть хорошим царем». Хороших царей было Читать далее
Василий Розанов
Понятно, что с начала же революции, с 1905 г., все окраины русские и русские иноверия подняли голову, надеясь тут найти спасение и помощь своим местным вздыханиям. Но как русские сами с отвращением смотрели на усилия политики своего правительства, то понятие «само»-определения чрезвычайно быстро и чрезвычайно коренным образом воспринялось самими русскими; и вот уже самими-то русскими оно перенеслось на тысячу культурных, просветительных дел, на всю ткань общественно-сословной жизни, наконец, на ткань личной духовной жизни.
-Не надо мне вашего, я самоопределяюсь.
Пробуждается личность, пробуждается свое «Я» в каждом, будет ли это территориально, местно, будет ли это духовно и индивидуально. Бог даст, русская революция ничего не задавит, а всем даст «волю». Это мужики в бывалые времена говаривали, засунув одну ногу в «облучок», а другую оставляя «на воле». — «У меня одна нога на воле». Русская «государственность » никогда у нас не могла справиться ни с казачеством, ни с другими проявлениями «вольницы», и это- хорошо: русский человек решительно не выносит «муштры», которая у нас вся была от немецкого склада и происходила от немецкой традиции. Сам по себе русский человек есть «вольный». Он не теснит, но и себе тесноты не переносит. И вот если принять эту сторону во внимание, то мы, пожалуй, получим в совершившейся революции проявление большого русского начала. И разом масса возражений против революции падет.
Русский человек и всегда был вольный человек. Даже святые спасаться уходили в пещеры и леса, а не спасались в монастырях «По общему уставу». Вообще «по общему уставу» русский человек не живет, «по общему уставу» он только задыхается. Он всегда и везде «сам».
Это есть «само»-определение.
Карикатура «Не угодно ли присесть на престол?». 1917 г.
Понятно, что с начала же революции, с 1905 г., все окраины русские и русские иноверия подняли голову, надеясь тут найти спасение и помощь своим местным вздыханиям. Но как русские сами с отвращением смотрели на усилия политики своего правительства, то понятие «само»-определения чрезвычайно быстро и чрезвычайно коренным образом воспринялось самими русскими; и вот уже самими-то русскими оно Читать далее
Василий Розанов
Гражданин Керенский на 2-й или на 3-й день после принятия им на себя полномочий министра юстиции как-то обмолвился обещанием, что при его управлении «справедливостью» в России не будет ни одного несправедливо обиженного. И есть что-то в eгo характере, пылающем и прямом, что дает веру этому именно его слову. В него, по-видимому, вложено то «jus naturale» * , которое – говорю пo собственному опыту – пылает во всяком человеческом сердце особенно горячо. «Если эта гадость еще будет твориться, то вот я ложусь и умираю».
А если так, то не вытянет ли первый министр русской общиной юстиции, т.е. той юстиции, которую делают не одни министры, а делает русский народ «всем обчеством», как говорят в деревнях,- той мочалки, той жалкой мочалки, которую тянут уже двадцать лет русские люди и никак не могут ее вытянуть по той единственной причине, что «их превосходительствам это было неугодно»? «Превосходительствам» и светским и духовным. Именно снимет же, наконец, нарекание с так называемых «внебрачных» или «незаконнорожденных детей». И дело его просто, т. е. дело Керенского: войдя в Св. Синод, спросить: «Покажите мне в Евангелии место, где бы говорилось, что есть дети чистые и нечистые, грешные и негрешные, брачные и внебрачные». Где бы Христос осудил «внебрачных детей» и наименовал их «незаконнорожденными». Это есть двухвековая ложь нашего духовенства, которое умело отстаивать только «монастырские имения» (Арсений Мациевич при Екатерине) и «свою власть» (Никон), а не умело и не хотело отстоять право бедной, сиротливой, одинокой девушки иметь того, кто о ней позаботился бы в старости и помолился бы на могиле ее, когда она умрет. Пусть трепещет в Керенском jus naturale. Пусть он кричит, а не говорит. Пусть требует и добьется, а не «ходатайствует» и не «испрашивает», как было в старых комиссиях. И тут ему обер-прокурор Синода вовсе нипочем: это есть наше общее русское jus naturale, право каждого гражданина и гражданки иметь свое дитя. Уж если что «прочь», то это — «прочь». Никто не смеет давать человеку меньше прав, чем сколько имеет всякое животное, и всякая трава, и всякое дерево, кроме камней и монахов, единственно не имеющих детей.
Гражданин Керенский на 2-й или на 3-й день после принятия им на себя полномочий министра юстиции как-то обмолвился обещанием, что при его управлении «справедливостью» в России не будет ни одного несправедливо обиженного. И есть что-то в eгo характере, пылающем и прямом, что дает веру этому именно его слову. В него, по-видимому, вложено то «jus naturale», которое – говорю пo Читать далее
Василий Розанов
Теперь не заживешь «своим хозяйством». И не оснуешь «своего хозяйства». Пришел лупоглазый Карл Маркс. И сказал, что ему ничего не надо. И то же сказал Лассаль. В клетчатых панталонах и с руками в карманах. Объявивший, что «вся наука против него спорить не может». Ибо у него в другом кармане все цитаты. И в другом кармане Шкловский пунцовый платок. И то же подтвердил Читать далее
Василий Розанов
Нельзя, чтобы внуки и внучки наши, слушая сказку «О Иване Царевиче и сером волке», понимали, что такое «волк», но уже не понимали, что такое «царевич». И слушая — «…в тридесятом царстве, за морем, за океаном», не понимали, что такое «царство». И вообще без «царя», «царства» и «царевича» русской сказке так же не быть, как русской песне не быть без «чернобровой девицы». И Читать далее
Василий Розанов
Живешь… и часто не веришь себе, что живешь в «такое-то время», в таком-то году, веке, и не веришь даже, что живешь «в такой-то цивилизацию». Вот опять взялся за перо, уже старый, уже в годы, когда самому куда смотреть, как не «в могилу», и, собирая последние мысли, хочешь сказать человеку последние мысли, самое дорогое, самое лучшее, что ему, остающемуся «дорогому брату Читать далее
Василий Розанов
Бенефис артистов великорусского оркестра В. В. Андреева дает случай и повод сказать и «от своей души» и без сомнения «от души» всей матушки Великой России горячее спасибо тем многочисленным талантам и тем многочисленным труженикам, которые окружают «длинноногого журавля-виртуоза», каковой стоит с палочкою на эстраде и «за всех» раскланивается «один». В самом деле, что мог бы сделать В. В. Андреев один? Хор есть хор, т. е. множество, толпа. Великий дар Андреева дал ему силу связать, соединить людей, устремив всех их к заветной ему одному цели, к помятной ему одному цели, задаче и осуществлению. «Без королевства и король не король», и это можно сказать о всякой коллективной работе. В особенности имя Н. П. Фокина, который гармонизовал и инструментовал для балалаек многие музыкальные творения, созданные их авторами вовсе не для балалаек, домр и гуслей, должно произноситься всеми бесчисленными слушателями великорусского оркестра с благодарностью. Устно В. В. Андреев много раз рассказывал об удивительном одном мастере, может быть С. И. Налимове, выставленном на программе, который изготовляет ему балалайки самого высокого качества, самых тонких свойств. Все это должно принять во внимание, все это уже теперь требует исторической памяти. «Великорусский оркестр», доведенный до такой степени совершенства, как это мы имеем сейчас перед лицом своим, есть крупное историческое дело с самой интересной судьбой «мореплавания». И о добродетельных и талантливых «сnутниках» плавания В. В. Андреева никак нельзя забывать. Они прекрасны, прелестны, в этом умении «быть вместе», работать «согласно».
И вот это-урок для русских, которые вечно о всяком деле спорят и около всякого дела ссорятся. Зная хорошо В. В. Андреева, я о нем никогда не слыхал дурного слова, а заочного уважения слышал слишком много. И это чувствуется; чувствуется гипнотически, через смысл, через пространство. Необыкновенный ум артиста (его я решительно требую для В. В. Андреева) выразился в том, что он понял, где центр единения, слитности. В уважении нужно уважать тех людей, которыми я руковожу, но которые мне и помогают, создать «мое дело». Он прямо окружил их нежностью (знаю это по рассказам его), как наседка цыплят своих. Удивительно ли, что они ответили всей энергией ума и прилежания. И вот создалось великолепное «русское дело».
Бенефис артистов великорусского оркестра В. В. Андреева дает случай и повод сказать и «от своей души» и без сомнения «от души» всей матушки Великой России горячее спасибо тем многочисленным талантам и тем многочисленным труженикам, которые окружают «длинноногого журавля-виртуоза», каковой стоит с палочкою на эстраде и «за всех» раскланивается «один». В самом деле, что мог бы сделать В. В. Андреев Читать далее
Василий Розанов
Свет выходит только из идеала. Из того, что прекрасно и идеально в самом себе, а не из «авторитета» своего. «Авторитет» же, как он ни авторитетен, но, если из него выскочил идеал, будет меркнуть, меркнуть… и погаснет. И тут тот «рок событий», с которым ни история, ни боги, ни герои «ничего не поделают». «Свет идеала» померк в семье, в браке. И чем-нибудь кончится или не Читать далее
