стихи

Тавричевский дворец в дни Февральской революции.

Барский нахрап.

Вся власть нам!
(Буржуазные вопли).

Давно ль? Прошло всего каких-нибудь полвека
С тех пор, как власть «господ» была так велика,
Что баре мужика
Стеснялися считать за человека!
Любая сволочь из «господ»
Смотрела на простой народа,
Как на безгласную рабочую скотину,
Покорно гнущую пред «господами» спину.
Любой плюгавый самодур
Драл с мужика семь шкур,
Выматывал у бедняка всю душу,
Вгоняя в жир свою откормленную тушу.
Днем барин — барствовал, а приходила ночь —
Законно, без помехи,
Он брал у мужика единственную дочь
Для собственной утехи.
Кто на насильника посмеет посягнуть?
Строптивца вправе он в бараний рот согнуть!
Вся власть над челядью несчастной
Была дана ему другою силою властной.
Злодеи гнусные повластвовали всласть!
Когда корниловцы вчера, через решетку
В Таврический дворец прокравшись, драли глотку
«— Нам — власть! Вся власть! Вся власть!»
Я думал: наглецы! Отъевшиеся баре,
К чему вы рвётеся в отчаянном угаре?!
Фальшивый спрячьте ваш мандат!
Утихомирьте ваши страсти!
Стал трудовой народ у власти:
Мужик, рабочий и солдат!

Мужик вредный

Брянский рабочий. – 1917. – 16 (3) дек. (№69)

Грозный призрак возмущения
Красными заревом встает
И великий час отмщенья
Люди, братья, настает…
Ей, вставай народ голодный.
Свергни иго палачей,
Духом смелый и свободный
Выкуй плуги из мечей…

Ефим М.

Брянский рабочий. – 1917. – 9 дек. (26 нояб.) (№63)

Бутырская тюрьма в Москве. 1890 г.

Письмо заключенного к родному отцу из Бутырского централа 20 февраля 1917 года  22 ноября .

Под откосом железной дороги.
Пять десятков избенок стоят
Не отесаны, ветхи, убоги
И от ветра их крыши дрожат.
Рековичеми их называют,
Князь Голицин название дал
И поныне их так именуют,—
Исполняют приказы дворян.
Мужички в нем живут, прозябают,
Не хватает земли, да и купчих нет,
А здесь подати земцы сбирают,
Чтоб пополнить казенный бюджет.
А с весны уж там все голодают.
Не из тех ли избенок ты выполз.
Дорогой мой, родимый отец.
Покидая детишек с женою
Обреча их в терновый венец.
Мать тогда ты в работницы отдал,
Но не помню я только кому —
Много, много бедняжка ты выстрадал
На своем горемычном веку.
В зипунишке, в валеной шапченке,
В лапотках, подвязавши бичевкой,
Вид на жительство спрятав в котомке,
Ты побрел по дороге железной.
Сотни верст ты по шпалам шагал.
Изнуренный, больной и голодные,
Ты слезами свой путь орошал
Хоть душою для слез ты был сильный.
Слезы печальные в поте кровавом,
Слезы, дорогой металл пожирал.
Он одевал тебя серым покровом,
Он твою жизнь доконал.
Шел ты лесами, где звери водились,
В те времена их там множество было.
Шел болотами, где змеи роились,
Отец мой, — Тебя это все не страшило.
Чуть зорька займется, покажется солнце
Над лесом верхушек, в туманной росе
Уж ты на ногах, еще с неостывшим потом в лице,
Идешь целый день, торопишься, без отдыха.
С заботой одной о голодной семье.
И сердце сжималось от каждого вздоха,
Как горлик купаясь в холодном ручье.
А ночь настигала, на будку спешишь,
У сторожа просишь ночлега.
Свернувшись в комочек под лавкой лежишь
Как заяц под елью, укрывшись от снега…
Но вот ты пришел во владенье Губонино
Помещика прежних времен,
Ныне оно именуется Бежицой,
Ныне туда вход для сынов воспрещен.
Скоро землячество ты розыскал,
В грязных рабочих бараках.
Труд ты свой там превратил в капитал
И грыжу нажил, надрываясь в работах.
Правил тобою десятник Леон
Гордый, грубой, властолюбивый,
Ты был послушен, умен и смышлен
И на работе ты был тароватый.
Тачку с землею, с навозом возил,
На клумбы дворянского сада,
Где пьяных орда фабрикантов-кутил
С зари до зари проводили интимную оргию ада.
Крафт, Варен и Сергей Селиверстов
И инженеры из немецкой земли,
Это верха, Акционеры Брянских заводов,
Благодетели ваши, за труд ваш, заморские вины пили.
Ты был их раб, после пьянки их сад убирал,
Плевки, окурки и прочую сволочь,
И в месяц за это десять рублей получал
На себя, на жену, на детишек.
Был там садовник Василий Кудрявцев
Широкоплечий, здоровый старик,
Да управляющий садом Румянцев,
Не помню я только, каков был на вид.
Тебя-то они приласкали,
В помощники взяли к себе,
К садоводству тебя приучили
К свободной природной Борьбе.
Розы шипучие, ирани душистые,
Нежный пион, горделивый тюльпан,
Пихта зеленая, ровная, густая,
Тополь швейцарский гигант-великан.
Вся эта флора тобой насажена,
Ты благодетель ее, покровитель
От холода, жаркого зноя. Тобою она вырощена
И в ней твоя вся добродетель.
Скоро разъехались Крафты, Варены,
На место их прибыль Ильин,
Все изменилось, другие картины,
Всех разогнал этот враг-властелин.
Выпал и жребий на долю твою,
Из сада уволил и вход запретил.
Несчастный отец, долго оплакивал флору свою,
Которую страстно и нежно любил.
Другая работа: рабочим в завод поступил
Где рельсы катали, плавили сталь и руду—
Снова ты с тачкой но не землю возил
Тяжелый, металл, от которого гнулся в дугу.
Работал поденно, в сутки двенадцать часов,
работал без устали. Все время ты быль под кнутом
В погоняйлах дневных и ночных мастеров.
Снова придавлен, снова накрыт ты тяжелым ярмом,
Не было праздников, не было отдыха,
Все дни без прогулов работал
Без пиши хорошей, без свежего воздуха,
Эх тяжело ты свой хлеб добывал…
Силы у тебя подбирались, слаб от рожденья ты был,
А здесь ты добавил, над тачкой живот надорвал.
Зачах, захирел. В больницу тебя положили.
Доктор надорв в протокол записал.
Двое хирургов перед тобою приказ отдавали,
Ты разговор их не понял латынский
И не знал на гибели какую тебя обрекали.
То-то старинное времячко, то-то законная власть.
Эксперимент и практика над человеческой
Личностью. Без спроса, даже не дали понять.
Без чувства к чувству, что будет страдать.
И не страшася Бога, суда, на смерть тебя обрекая
В саван одели, на стол положили,
Уснул как мертвец и эскулапы, как воронов стая
Жаждущих крови, быстро тобой управляли
Помню я, помню — ничего не забыл,
Мама мне все передала,
Как ты от порезов в агонии был.
Как смерть уж к тебе приступала,
Как поп Михаил к тебе приезжал
Таин святых предлагая
Ты был без чувств, ничего не принял,
Бредил бессвязно болтая.
Мама все ночи с тобой пробыла
Глаз не смыкая до утра,
Можно сказать, что совсем не спала
Все за тобою следила, сны заменяла хандра.
Год пролежал ты в больнице
Две операции в год этот вынес
И как локмус, изменялся в лице,
С смертью два раза боролся. Твой был перевес.
Боже, силы какие тебе помогали,
Демона силы, иль ангелы рая
Tе ли, что все над тобою творили
Без спроса, телом твоим управляя.
Об этом сказать ничего не могу
В выздоровлении твоем есть загадка,
Так, что об этом я умолчу
Tе времена ведь были без порядка.
И так залечили,— трудоспособность свою потерял.
С Богом отправили, — больше не нужен им был.
Где ж протокол, в который доктор ушиб записал.
Где же пособия? Кто получил?—
Канула в вечность, завод поглотил.
С чувством к калеке отнесся.
Место другое тебе предложил.
На что ты тогда согласился.
Исчезло пособие, исчезло бесследно, на век, навсегда.
На смену ей прибыла сила могучая,
Сила титана, станок великан,
Вот твоя смена, вот твоя жизнь роковая.
Крутишь и вертишь с утра и до вечера
Ручки гиганта станка,
Гнешься от ручек, как лозы от ветра
В бурю, когда она сильна велика.
Рельсы тяжелые, в двадцать пудов
Тальмой с земли подымаешь
Жмешься как стянутый в десять узлов
Силы последние в них надрываешь.
Супорт огромный, резцы по пуду,
Супорт ворочаешь режет резец,
Стружки летят от резца на ходу
Белые, синие, все посогнувшись в дугу.
Клинья, полушки к железным мостам.
Плиты чугунные, круги поворотные,
Станины к токарным станкам
И стопудовые валы тяжелые.
Я мелочи сколько — счету им нет.
Что заслужил ты, скажи мне отец
За тридцать кровавых мучительных лет,
Строя роскошный из железа дворянам дворец?
А ну ко ся, высчитай тридцать годов
По паре в день рельс выгоняя,
Сколько принес ты дворянам доходов,
В Сибирь и Россию пути прокладая.
Замки из мрамора ты им построил,
Блеском, гранатом покрыл их палаты
Металл ты в искусство для них превратил.
Помни отец, это враги, это твои паразиты:
Всем угодил, всем удостоил.
Хозяин завода Кокшаров поздравил,
За труд твой в награду медаль подарил
За честь твою, в честь капитала молебен служили
Завод не работал. Парад всем устроил.—
Много ли было вас там стариков?
Подолгу служивши на этих громил,
Спрутов, Бацилл, Паразитов.
Всех вас медалями он одарил,—
Здорово он затемнил ваши очи.
В клубе в честь вас шимпанское пил.
Эх вы темные, темные, вы, беспросветные, ночи!
И так дорогой мой родимый отец,
Тебя поздравляю с наградой,
Всех вас с наградой целую, мирное стадо овец
С нравственным чувством, с любовью народной, —
Им же я всем шлю проклятье.
Мстить обещаюсь до гроба.
К вам простираю объятья,
К страдальца м, поймите: ведь вы мои братья…
Снова я, снова взываю к тебе
Отец одинокий, лишенный семьи,
Мужайся, не падай, будь стоек в борьбе,
Скоро увидишь сынов, скоро вернутся они.
Миша из тайги холодной приедет,
Я из централа к тебе ворочусь!
Миша дочурку, сынка приласкает,
Я в старости тебе пригожусь
Новая жизнь с нами будет, —
Новый мы сад разведем.
Цветиков алых насодим
С ними свободно вздохнем.

Ефим М.

Брянский рабочий – 1917. – 2 дек. (19 нояб.) (№ 59)

Открытка из серии «Дети играют в революцию». «Свободные граждане»

Довольно!

Довольно крови, слез и стона,
Братоубийственной войны.
Подняты красные знамена
Теперь мы стали все равны.
Довольно! Цепи рабства пали,
Тиранов тех уж нет следа,
Что нас веками угнетали.
Им не воскреснуть никогда.
Пора покончить нам с минувшим,
Пора нам с плеч его стряхнуть
Пред миром, в мраке потонувшем,
Свободный нам открылся путь.
Идем. Пусть дружба, постоянство
Объединиться нас зовут!
Свобода, равенство и братство
Пусть торжествуют и живут.

П. Столяр.

Брянский рабочий. – 1 дек. (18 нояб.) (№58)

Открытка «Военные трофеи». 1914-1916 гг.

Скоро приедут, с кровавой войны
Славной России отцы и сыны.
Встретим же, братья, мы громким «ура»!
Братьев свободы и братьев труда.
Силы свои, все сольем мы в одно,
Будем судить и рядить за одно.
Вейся же знамя свободной Руси,
Знамя свободной рабочей семьи!

Вл. Чурин

Иди!

Иди туда, где льются слезы,
Где голод, горе и нужда,
Где безысходно приютилась,
Людей жестокая вражда,
Иди вперед. Ногою твердой
Свой путь отважно пролагай,
И всем обиженным судьбою
В несчастье помощь подавай,
Взгляни, как тяжко жизни бремя,
Как непосилен ее гнет,
Как много скорби и лишений
Твой брат страдающий несет.
Не будь бесчувственным, холодным
И безучастным для него,
И на дороге его трудной
Не брось уставшим одного.
Иди отверженно и смело,
Других на подвиг свой зови,
И не жалей утраты силы
Во имя правды и любви.

П. Столяров

Брянский рабочий. – 1917. – 25 (12) ноя. (№53).

Красногвардейский патруль у костра на улице в Петрограде. Ноябрь 1917 г.

Марш Бежицкой Красной Гвардии.

Вперед, вперед красногвардейцы!
Не опускай в землю штыков!
Поможем Питерцам, Московцам!
Разбить на голову врагов!
Пусть будет проклят тот народом,
Кто против бедности восстал,
А мы за бедность грудь подставим,
Мы отомстим своим врагам.
Нам коалиции не нужно
Советам власть мы всю дадим
Вперед, товарищи, за дело,
С надеждой твердой победим.

Брянский рабочий. – 1917. – 23 (10) ноя. (№51)

В. Верещагин. «Апофеоз войны». 1871 г.

Война.

Стаей слеталися вороны черные
Над трупом бездыханным — жертвой войны.
Тучки сдвигалися медленно грозные
Смыть кровь невинную с жадной земли;
Кровью напитанной с воплями стонами
Страстных проклятий, предсмертных и злых
Смерть хохотала порой над окопами,
И с ярою страстью бросалась на них
Черные вороны, смерти предвестники
Стаей слеталися к месту тому;
Не слышно солдатской уж более песенки,
Канули души героев во тьму.
Канули, сгинули, будто их не было,
Будто и не жили вовсе они,
Сколько же мук и терзаний изведано,
Юношей воином, чуждым войны.

А. Климкин.

Брянский рабочий. – 1917. – 22 (9) ноя. (№50).

Открытка «Свобода! Равенство! И братство!». 1917 г.

Слава свободе!

Жизни свободной заря долгожданная
Ярким блеснула лучом.
Слава тебе наша воля желанная
С светлым широким путем!
В муках великих народа могучего
В страшных кошмарах войны,
Ты родилась и рассеяла, мрачные
Тучи губительной мглы.
Мощью повеяла, силой громадною
Жизнью дыхнула иной —
С правдою, радостью, верой бессмертною
В равенство, братство, любовь!
Путь всем открыла к добру, просвещению,
К общей за право борьбе,
К общей работе навстречу стремлению
Счастье создать на земле!

М. Я.

Врагу не придется согнуть нас в дугу,
На страже стоим за свободу мы смело,
Будь грозен железный кулак наш врагу,
Готовы погибнуть за правое дело.

Вл. Чурин

Брянский рабочий. – 1917. – 21 (8) ноя. (№49)

На Восточном фронте Великой войны. 1915-1917 гг.

Когда???

Когда прикончатся страданья?
Когда умолкнет сгон отцов?
И тихий плач, и замиранье…
Рекою льющаяся кровь…
Когда, не станет мать, страдая,
В порыве муки звать сынов?
Их с поля брани, призывая,
В уютный, мирный теплый кров.
Когда? зардеют снова нивы
И насытят голодный люд,
Когда умолкнет вопль наживы?
И воцарится мирный труд???

Николай Левчик

Брянский рабочий. – 1917. – 16 (3) ноя. (№45)

Призыв
(На мотив: «Вихри враждебные»).

Россия, Россия оковы сорвала,
Красное знамя высоко подняв;
Свободу и счастье всем сердцем поняла,
Ногами тиранство и злобу поправ!
Долой, угнетатели, прочь вы с дороги.
Теперь не мешайте свободно нам жить.
Крепка наша вера в победу о вороги;
В неволе и рабстве вторично не быть!
Цепи железные мигом распались
И бывшие стали враги; не страшны
Невзгоды, страдания сзади остались –
Сомкните ж теснее, друзья, вы ряды!

К. Федоров.

Брянский рабочий. – 1917. – 11 ноя. (29 окт.). (№41).