Карачев

Козельская улица в Карачеве. Фото нач. XX в.

Продовольственный кризис.

В критическом положении находится продовольственный вопрос города. Хлеба нет. Крестьяне отказываются доставлять хлеб в город, мотивируя отказ тем, что им не дают необходимых товаров. Молотьба хлеба затрудняется недостачей рабочих рук, что особенно заметно у крупных землевладельцев. До сего времени хлеб обмолочен для обсеменения и для первоначального своего употребления. Дождливая погода мешает молотьбе, к тому же идет уборка картофеля. Продовольственная управа постановила назначить определенный день молотьбы и доставки хлеба, а также обратилась с ходатайством, о командировании из воинских команд солдат для молотьбы, по цене 4 руб. 50 коп. поденной платы. В случае недоставки хлеба, предположено употребить силу. В деревни командированы члены управы, для вящего разъяснения крестьянам необходимости доставления хлеба. К несчастью, посланные члены управы не имеют никакого авторитета среди населения. Среди них типичный бывший волостной старшина, с таковой же типичной фамилией «Хабаров». К горю мужичка, господин этот без «хабары» жить не мог. По старой памяти властвования, вместо убеждения и толкования’ значения недоставки хлебов, слышатся, угрозы и запугивание силой. И здесь, совершенно  свободные от всякого дела и службы интеллектуальные силы граждан-интеллигентов  города спят непробудным сном. Деревня далека от них, лишь меркантильностью заняты  мысли их. Организация нового земства идет быстрыми шагами, но желание влить в число гласных интеллигенцию, как-то учителей и землевладельцев, во многих местах волостей встречает отпор. Крестьяне гонят от себя единственного в деревне прогрессиста — учителя, называя его буржуем. Большевистское слово  делает свое дело, борьбы же с ним в уезде не видно и не слышно. Довольно сказать то, что когда один из граждан заявил власть имущему, что в одной деревне появились брошюры ленинского толка, то получил ответ: «Оставьте, теперь свобода слова». Колышется наше болото и черные брызги оскверняют добываемую свободу, мир и братство. Из стоящих в городе  воинских команд, солдаты-хулиганы много пограбили садов и, несмотря на жалобы граждан, мер никаких принято не было. Убытки выражаются в тысячах рублей. Спекуляция с товарами также повышается. Призрак города выявляется в резкую форму. Продукты бахчи несказанно  растут. Бедному люду грозит ужас.

П. Гринев.

Голос народа. – 1917. – 23 (10) окт. (№137)

Общий вид Карачева. Фото с открытки конца XIX — начала XX в.

Реквизиция меда.

Одним из волостных продовольственных комитетов, кажется в Карачевском уезде, сделано постановление о реквизиции меда.

Постановление это пошло по инстанциям.

Уездный продовольственный комитет утвердить его не нашел возможным, а переслал на рассмотрение губернскому комитету, но, между прочим, владельцам пасек якобы разослал бумажки, запрещающие вывозить мед за пределы уезда.

Мотивировкой реквизиции послужило то, что пчеловодам весной отпускался земством сахарный песок для подкормки пчел.

Справедлив ли мотив реквизиции и вообще реквизиции меда?

Мотив, конечно, несправедлив, т. к. сахар отпускали всегда для подкормки пчел с тех пор, как в Орловской губернии стало организовываться правильное пчеловодство.

Без весенней поддержки пчел, а в весну нынешнего года особенно пчеловодство не могло бы прогрессировать. Развитие же пчеловодства в интересах страны и крестьянства в особенности.

Справедлива ли вообще реквизиция меда?

По нашему мнению нет, ибо мед есть не предмет первой необходимости и таким образом законность реквизиции сама собой отпадает.

Если реквизировать такие вещи, как мед, то нужно реквизировать буквально все (а такие продукты, как конфекты, шоколад, какао, монпансье и т. п., в первую очередь, ибо они исключительно вырабатываются из сахара): молоко, яйца, кур, гусей, яблоки и т. п., словом, все не исключая и труда.

Тогда где же свобода, где же она, когда свободно ничего ни купить, ни продать нельзя?

Новый.

Орловский вестник. – 1917. – 13 окт. (30 сент). (№216).

Козельская улица в Карачеве. Фото нач. XX в.

По прибытии представился командиру дислоцировавшегося там в то время 12‑го запасного полка. Тут же был написан приказ о назначении меня временно исполняющим должность командира 7‑й роты.

— Теперь, прапорщик, отправляйтесь в город, попытайтесь снять для себя комнату, — сказал командир полка. — К сожалению, командование не располагает жильем для офицеров.

В первом же доме, куда я зашел, мне за сходную плату предложили небольшую комнату с возвышавшейся в углу кроватью и множеством цветов на подоконниках. Не торгуясь, согласился на все условия, перечисленные хозяйкой — дородной дамой лет пятидесяти.

Итак, впервые в жизни я имею «свою» отдельную комнату. Прощай, солдатская казарма! Теперь уже не нужно ложиться спать и просыпаться по сигналу.

Хотя никаких занятий в полку в то время не было, я все же каждый день являлся в роту, отдавал необходимые приказания фельдфебелю и шел в офицерское собрание. Располагалось оно в бараке, неподалеку от штаба. В столовой и нескольких «комнатах для игр» с с утра до ночи среди офицеров шли споры о политике, почти постоянно слышались нападки на большевиков: офицеры обвиняли их во всех грехах. Многие капитаны, прапорщики и подпрапорщики целыми днями резались в карты.

Партийной организации в полку не было, да и вообще, кроме меня, среди военных в городе не оказалось ни одного члена большевистской партии.

Калинин С. А. Размышляя о минувшем. М., 1963.

Козельская улица в городе Карачев. Фото с открытки 1900-1910-х гг.

Карачевский фельетон.

Учителя учат лягушек бить, доктора не лечат, а собирают земляничку; школ не нужно, больницы тож, так запели наши первые птички певчие.

Орлы, услышав только пение, обиделись, собрались, заклекотали.

Один из них, как более храбрый, поднял даже вопрос о том, чтобы выразить птичкам призрение и посоветовать их собратам, если не найдется птичек с лучшими головами, не позволять лучше никаких.

Поклекотали, тем и кончили. Птички певчие подняли носик и хотя некоторые и без мозгов, но тем не менее чирикают.

Зачирикали даже и тогда, когда дело коснулось о зернышке, о пище насущной.

Ни то, что закричали, а даже каркнули по-вороньему, что мы будем слушать, что агроном говорит у нас, мол один агроном на небесах живет.

Беда, когда сапоги начтет точать пирожник, а пироги печь сапожник; еще страшнее, когда пастух начнет учить ученых.

Дела!.. сказал голубь и поспешил в голубятню.

А ястреба стали летать по городу и пищать.

— Какие, какие?

Воробьи скопились в целую стаю и завопили:

— Хлеба, хлеба!

Да-а бу-у-удим! Проревел бык и поплелся к коровам.

Перепуганные ревом гуси взмахнули крыльями и закричали.

— Мы спасли Рим, а Карачев не сможем!

На их крик проснулся индюк и затурлыкал.

Он у нас так турлыкает многие годы.

И так, бедный, бедный Карачев.

Учителя в нем учат лягушек бить, доктора в лесах собирают землянику, а агрономы?.. Ну они на небесах.

Он же.

Орловский вестник. – 1917. – 27 (14) сент. (№204).

Почтово-телеграфная контора в Карачеве. Фото с открытки 1900-1910-х гг.

Нападение на сад. Цены на продукты. Пожар.

Фруктовые сады в городе стали подвергаться серьезным нападениям: не только рвут и уносят плоды, но ломают ветви и сучья.

К сожалению, виновниками этих нападений называют солдат расположенных в городе войсковых частей. Свою отвагу в этом деле они проявляют даже и в уезде, будучи командированы за купленной рожью. Они и там делают «выпады» и даже покушаются на расположенные при дороге пасеки. Стыдно, особенно тем людям, которые сами должны бы следить за порядком и вразумлять население, а не поощрять последнее к грабежам.

Город сидит почти без ржаного хлеба; подвоза нет, и население волнуется: как быть дальше. Цены вообще на продукты все растут и растут: цыпленок 2-3 руб., курица 4-5 р., гусь 7 р., яйца 2 – 2 р. 50 к. десяток, масло сливочное до 4 р. фунт. Картофель 1 р. 50 – 2 р. мера, огурцы последнее время дошли до 6 р. мера, говядина 1 р. 20 – 1 р. 40 ф.

Крупы, пшена нет, в сахаре большой недостаток, впрочем, некоторые изощряются добывать его за 1 р. 50 – 2 р. фунт.

— В дер. Ивановке, в имении Кочергина на днях согрело до 10,000 пудов хлеба.

Орловский вестник. – 1917. – 26 (13) сент. (№203).

Козельская улица в городе Карачев. Фото с открытки 1900-1910-х гг.

Отчет о гулянье, устроенном Карачевской Организацией РСДРП в городском саду 23 (10) сентября 1917 г.

Приход: Входные [билеты] 539 р. 50 к., от лотереи 685 р. 11 к., за цветы 80 р. 55 к., за литературу 22 р., пожертвования 18 р. Сумма 1345 р. 16 к.

Расход: Афиши и билеты 39 р., вещи для лотереи 182 р. 56 к., цветы 16 р., литература 15 р. 75 к., оркестр 70 р., декорация и иллюминации 100 р., прислуге и мелкие расходы 15 р. 55 к., внесено в Губернскую Орловскую Организацию РСДРП 800 р., остаток в кассу местной организации 106 р. 30 к. Сумма 1345 р. 16 к.

Комитет Карачевской Организации РСДРП приносит искреннюю благодарность всем лицам, оказавшим любезное содействие при устройстве гулянья и митинга.

Дело социал-демократа. – 1917. – 27 (14) сент. (№43).

Козельская улица в городе Карачев. Фото с открытки 1900-1910-х гг.

<…>В настоящее время в Союз   *  записалось 114 действительных членов и 1 соревнователь. Эти члены составляются из 10-ти отраслей разных специальностей. Правление избрано из 11 членов и 5 кандидатов к ним. Членский взнос  установлен в 12 руб. в год с уплатой по 1-му руб. в месяц. Союз имеет своих представителей в Совете Рабочих, Солдатских и Крестьянских депутатов, в Продовольственном комитете и Союзе Земств и городов по снабжению армии.

Устраивалось гуляние в городском саду в пользу семейств воинов, павших в бою 18 июня сего года Союз   * . Поднимался также вопрос о введении 8-часового рабочего дня в парикмахерских, но безрезультатно, так как рассчитывалось, что предприниматели явятся для переговоров в Союз, но они сочли более благоразумным сидеть дома. (В настоящее время 8-ми часовой рабочий день введен на всех торгово-промышленных предприятиях обязательными постановлениями городской думы. <…>

Все внимание членов Союза устремлено на устройство и заведывание чайной (по Брянской улице в доме Бабкововй) и на извлечение возможно большего количества доходов от этого предприятия.

Цеховые мастера, недовольные союзами, ведут свою политику. Власть ускользала постепенно из их рук и встревоженные этим обстоятельством, ранее они примыкали к «Союзу русских людей», пополняя собой и без того немалое количество черносотенных элементов в г. Карачеве. <…> Пока дело шло о чайной, о времени ее открытия и закрытия, о покупке буфетной стойки, т. е. пока разрешались вопросы, в которых заинтересована предпринимательская часть союза, собрание походило на один сплошной скандал. Разгорались страсти, обвиняли друг друга в желании нажиться, высказывались обидные подозрения по адресу лиц, заведующих доходами и расходами по чайной, хранением денег и под неумолкаемый крик и шут, когда председатель был бессилен установить порядок, предприниматели провели постановление, согласно которому рабочий день для служащих в чайной мальчиков будет продолжаться от 8 часов утра до 10ти часов вечера. И как только боевые вопросы о чайной и покупке стойки разрешились, зал начал пустеть. И только тогда рабочие, члены Союза, могли приступить к разрешению своих кровных вопросов и заслушать доклад члена местной организации РСДР партии, после которого некоторые члены союза записались в партию.

Дело социал-демократа. — 1917. – 16 (3) сент. (№35)

Фрагмент первой полосы карачевской газеты «Голос гражданина» от 19 (6) июня 1917 г.

«Голос гражданина»

За 5 ½ месяцев, протекших со времени великого петроградского переворота, раскрепостившего нашу общественность и вдохнувшего во все ее проявления живой дух гражданской свободы, в России появилось много новых газет. Обыватель в большинстве случаев сочувственно встречает новые органы печати: хорошая газета необходима для него сейчас, как воздух. Но к несчастью не все новые периодические издания добросовестно выполняют ту великую миссию, выполнять которую призвана «седьмая держава»: очень многие выходящие сейчас газеты могут быть подведены под понятие «бульварной прессы».

К числу таких, без сомнения, принадлежит и наша карачевская газетка «Голос Гражданина».

Газетка — маленькая: выходит четыре раза в неделю, и если не считать широкого заголовка и объявлений, дает читателю 7-8 небольших страниц печатного материала.

Но и этот материал в большей своей части мало интересен; обширные перепечатки из столичных газет; заметки и даже целые статьи о кражах, бродячих собаках, происшествиях, о том, что наша потребительская лавка закрывается не в 7 часов, как полагается, а в 6 час. 45 мин., все это занимает в газете очень много места, но вряд ли все это для кого-нибудь интересно.

Иногда «Голос Гражданина» пытается осветить и местную жизнь: помещает протоколы различных собраний и заседаний. Но почти всегда эти попытки бывают неудачны: протоколы воспроизводится безграмотно, чересчур растянуто и явно тенденциозно. Важные радикальные постановления и резолюции общественных организаций часто замалчиваются, а ничтожным и случайным – придается несоответствующее значение.

Изредка в газете промелькнет хорошая статейка, касающаяся текущего момента или местных событий; но за последнее время такие статьи встречаются все реже и рже: очевидно характер а направление «Голоса Гражданина» отпугивает от участия в нем местные интеллигентный силы. И все чаще и чаще, в последние дни почти в каждом номере, появляются статьи одного — двух постоянных сотрудников, статьи, придающие газете специфически бульварный оттенок.

Один автор в ряде статей обрушивается на новую городскую думу, именно на те ее постановления, которые были приняты социалистическим большинством думы, вопреки возражениям гласных-ценховиков. Особенно характерна для этого автора помещенная им в № 33 «Голоса Гражданина» статья под заглавием: «Камо грядут?» Автора обрушивается на думу по поводу одного незначительного, но бесспорно правильного постановления и, допуская ряд передержек, награждает представителей думского большинства оскорбительными эпитетами и характеристиками. «Маленькая дума», «постановления, основанные на чувстве удержания за хвост убегающего престижа» (?), «Пренебрежение к чувству общественной совести, «вопиющая нелепость», все это хоть и не очень грамотно, иногда даже непонятно, — но зато сочно и, пожалуй, скорей дискредитирует думу в глазах темных избирателей, чем обстоятельная критика думских постановлений.

Другой постоянный сотрудник «Голоса Гражданина» помещает в одном из номеров статью по аграрному вопросу, где он серьезно доказывает, что если Учредительное Собрание проведет социализацию земли, в России погибнут путь вей наши культурные хозяйства, как напр. тонкорунное овцеводство, потому что и такие хозяйства будут раздроблены. Это уже или вредная безграмотность, или сознательное извращение программных требований социалистов. Впрочем, судя по всему содержанию этой и других статей того же автора, — скорее первое, чем второе.

И подобные статьи появляются в газете, редактором которой состоит «народный социалист и литератор» как он сам себя называет, гласный демократической городской думы, прошедший по социалистическому списку.

Всего же досадней то, что если бы этот самый «Голос Гражданина» не обладал такой специфически бульварной, «желтой» окраской, отпугивающей от него интеллигентных сотрудников, у нас в Карачеве могла бы быть полнее приличная собственная газета.

A. W.

Дело социал-демократа. — 1917. — 6 сент. (24 авг). (№27).

Козельская улица в Карачеве. Фото с открытки 1900-1910х гг.

30 (17) августа в Карачеве был дан концерт одной компанией, заслуживающей крайне большого внимания. Компания эта состояла — из певца (баритона), назвавшегося в афише «артистом оперы Зимина Бочаровым, балерины Альбинской, назвавшейся ученицей Гельцер, скрипача и виолончелиста «окончивших Московскую консерваторию» и знаменитого куплетиста» Ефима Снегова.

Первыми выступили «ученики Московской консерватории», из которых можно было слушать скрипача, да и то на каком-либо любительском вечере. О дефектах его игры говорить нечего: раз сорвал бесчисленное множество шестнадцатых, значит, о дальнейшем «предание замалчивает».

Виолончелист же так хорошо играл, что своею игрою «очаровал» карачевскую публику и к концу его игры добрая половина «очарованных» отсутствовала в зале.

За ними выступил сам Бочаров. «Знаменитость» сразу показала себя, выйдя на сцену в пиджаке. По словам устроителя этого концерта, он потому не вышел в сюртуке, что карачевская публика «все равно ничего не понимает», а на самом-то деле причина должна быть другая, просто на просто у него нет сюртука.

Голосок чудный, pianissimo прекрасное, настолько прекрасно, что часто переходило просто в обыкновенное молчание. Вибрация в голосе роскошная, так, что приходилось чувствовать близость козла, когда он пел.

Куплетист – цирковой клоун, да и то самый последний. Пел самые избитые и всем надоевшие куплеты.

Балерина – не только ученица знаменитой Гельцер, а просто на просто танцовщица из какого-нибудь второстепенного кафе.

Все эти «знаменитости» были вознаграждены по заслугам: всем им, по обыкновению, «свиснули», что очень характерно для Карачева.

Интересно отметить одно место из этого концерта: когда «знаменитый Бочаров» в одном из романсов запел: «куда мне скрыться от тоски», из публики послышались возгласы: «За кулисы!» и страшный хохот поднялся в зале.

Вообще посмеялись над артистами и посвистали им вдоволь.

Но они мало обращали внимания на это: получили полный сбор и «до свидания».

А цены-то были от 1 руб. и до 5 рублей.

Очень многие были страшно возмущены этим надувательством публики.

Орловский вестник. – 1917. – 5 сент. (23 авг.). (№193).

Козельская улица в Карачеве. Фото с открытки 1900-1910х гг.

Редко можно было встретить город с 25-ти тысячным населением, где бы так отсутствовала общественность, как у нас в Карачеве. До революции у нас не существовало никаких организаций, ни политических, ни просветительных, ни общественных. Земство и городское самоуправление влачили жалкое существование, мало заботясь, о нуждах города в уезда, мало интересуясь политикой и, понятно, что и эти учреждения совершенно не привлекали публики и проходили в присутствии 1—1 ½  десятка гласных, лишенных всякой творческой инициативы.

В таком положении застал карачевцев великий политически переворот, который, естественно, должен был вызвать переворот и в душе и мозгу обывателя. Наша карачевская «интеллигенция» почувствовала, что что-то надо делать, надо приняться за какую-либо творческую работу, но будучи совершенно неподготовленной к общественной деятельности, она ходила ощупью, не знала, за что взяться. В других городах организовывались союзы, Советы рабочих в солдатских депутатов и другие и надо было следовать их примеру, но как это сделать? Неудивительно поэтому, что союзы, и организации создавались у нас в Карачеве наспех, без всякой программы деятельности; во главе оказались люди, далеко не отвечающие своему назначению.

Первым организовался Исполнительный Комитет общественной безопасности.  Организовался он, можно сказать, «на улице»  и неудивительно поэтому, что в состав его вошли элементы случайные,  и вполне понятно, что в непродолжительном времени начали говорить о реорганизации, о перевыборах его и т. п. Но реорганизовать его не так легко удалось. «Избранники города» без боя не хотели уступить свои места, а реальной силы для борьбы с ним так и не оказалось и этот-то Комитет «спасал» родину и революцию. Был даже организован союз служащих в казенных и общественных учреждениях, в который приглашались в лица свободных профессий, который поставил первой своей  задачей борьбу с Исполнительный Комитетом общественной безопасности и специально  для этого организовавшийся. Но реорганизовать Комитет так и не удалось и он по сие время влачит свое е жалкое существование, правда, пополненный представителями некоторых организаций.

После Исполнительного Комитета общественной безопасности начал организовываться Совет Рабочих депутатов (гарнизонное собрание уже функционировало); трудно передать, как организовалось это учреждение, на долю которого в других города, с первых революционных дней, выпало быть руководителем революционного движения. Интеллигенция от широких масс была совершенно оторвана, не имела с ней никакой связи, а сама она не имела никакой политической и общественной подготовки. Рабочие же со своей стороны относились с интеллигенции весьма недоверчиво и даже враждебно. Усилиями отдельных лиц, Совет рабочих депутатов все же был организован, но Совет был оставлен на произвол судьбы, никто из организаторов  депутатами в Совет не попали и самим рабочим, людям совершенно неопытным и мало культурным, пришлось заняться столь ответственной работой. На выручку поспешил  Совет солдатских депутатов, который сейчас же, как он организовался, слился с Советом рабочих депутатов. Но к великому сожалению, Совет солдатских депутатов оказался на такой же высоте, как и Совет рабочих депутатов. Считаю не лишним для иллюстрации уровня Совета рабочих и солдатских депутатов привести очень оригинальный факт. Я делегирован от профессионального союза служащих в торгово-промышленных заведениях в Совет, Совет оспаривал мое право быть представленным, так как я, мол, не рабочий и получаю «может быть 200 руб. в месяц жалованья». Нашлись даже между членами Совета «филологи», доказывавшие, что само название «Совет рабочих депутатов» уже предрешает, что в Совет могут войти исключительно рабочие, но отнюдь не люди, занятые в конторах и магазинах. Напрасно я распинался в доказательствах, что союз, делегировавший меня в Совет – профессиональный пролетарский союз, интересы которого связаны с интересами рабочих, «филологи» остались при своем мнении и только небольшим большинством (32-ми голосами против 28-ми) Совет признал возможным дать у себя представительство союзу служащих. Попутно с этим инцидентом был поднят  принципиальный вопрос, кто может быть представлен в Совете и была вынесена резолюция. предоставляющая представительство всем союзам, члены которого «заняты в чужих (а не своих) предприятиях», но в представительстве социалистическим партиям было отказано.

Легко можно себе представить работоспособность такого Совета. Более работоспособная часть Совета была в загоне, на всякие должности выбирались люди совершенно неопытные, к общественной работе неподготовленные, политически невоспитанные и бездеятельные. Случайно проскочившими в Совет более опытными работниками были приняты все меры удержать Совет от его инстинктивно анархической деятельности, направить его работу в нормальное русло, но это слабо удавалось. Политики, вопросов текущего момента, Совет боялся пуще огня и вся работа заключалась в разрешении всякой вермишели.

Таким путем Совет шел несколько месяцев и понятно, что долго так продолжаться не могло. С образованием в городе социалистических партий, работа Совета начала уже принимать другой характер. Совет, хоть поздно, но уяснил себе, скажу отчасти, свои функции и свое назначение, поход против более интеллигентных работников прекратился,  и в Совете можно уже услышать речи на политические темы, он начал интересоваться вопросами момента и откликаться на них. Откликнулся Совет на введенскую на фронте смертную казнь, на заседание Временного Комитета Государственной Думы, и была принята следующая резолюция: ввиду того, что Государственная Дума является очагом контрреволюционных элементов, группирующих возле себя все контрреволюционные  силы страны, ввиду того, что Временный Комитет Государственной Думы систематически подготовляет контрреволюцию, Карачевский Совет рабочих, солдатских и крестьянских депутатов требует от Центрального Комитета советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, чтобы они, как органы многомиллионной демократии, потребовали от Временного Правительства немедленного издания указа о роспуске цензовой Государственной Думы, разогнанной самой революцией, и подавления всяких контрреволюционных попыток справа. Вместе с тем Карачевский совет рабочих, солдатских и крестьянских депутатов заявляет, что он всеми мерами и средствами будет поддерживать центральные Комитеты в их борьбе с контрреволюционными  попытками, откуда бы они не исходили.

В ближайшее дни предстоять Перевыборы Исполнительного Комитета и нужно надеяться, что Совет туда пошлет своих лучших депутатов, которые направят деятельность Совета в нормальное русло, которые приложат все усилия, .чтобы сгруппировать возле себя все демократические силы города, составить ту реальную силу, которая сплотит вокруг себя всю революционную демократию, о которую разобьются все реакционные и контрреволюционные силы страны. Совету предстоит колоссальная ответственная работа и будем верить и надеяться, что он поймет свою ответственность и сознательно выполнит возложенную на него самой жизнью задачу.

З. Маркман.

Дело социал-демократа. – 1917. – 26 (13) авг. (№20).

Почтово-телеграфная контора в Карачеве. Фото с открытки 1900-1910-х гг.

Карачевский фельетон.

Бедные они собирались в первый раз для того, чтобы пошуметь, облить помоями того, кто будет приставлен следить за делом, делать заслуженные замечания тем, которые то заслужили и только, впрочем, хотели отречься от начальства и перейти в область безначалия самоконтролирования и, ничего серьезного не решив, разъехались.

Как ничего? А облили помоями того, что их был постоянным защитником.

И только?

Нет, мне еще кажется и то, что каждый из горячившихся, не прочь был выставить и свою кандидатуру на начальствующее место.

Съехались и второй раз и тоже ничего не сделали существенного. Впрочем, поднимали поход против буквы «ѣ», твердых знаков и т. п. вещах. Ну, а дела, дела живого, нужного народу, едва ли сделали. Все бы это было бы смешно, если бы не так грустно. А собравшиеся обновленные гласные земства дотолковались до того, что людям можно питаться манной небесной, т. е. жить на 40-50 р. в месяц с семьей.

Мы говорим про непринятое земским собранием постановление фельдшерского съезда о прибавке по 10-20 рублей жалованья и другие жизненные необходимые улучшения.

Что же самим хорошо и ладно, живите, мол, и ждите манны небесной в виде десятка яиц и работайте, не щадя живота. А доктора, на то они и доктора, чтобы работать и день и ночь, на это они, говорят, и присягу принимали, чтобы служить и денно и нощно. А фельдшера, как птицы небесные, могут ждать Божьего подаяния.

Чудаки люди! Заставляют жить на 40 рублей, когда пять фунтов хлеба ржаного стоят около рубля. Ну а на счет сапог и невыразимых или чего прочего, вроде чаю, сахару, крупец, значит и не гугукай. А уже про мясо и на ухо не говори, даже и думать о нем за кощунство будет принято.

А сами? Сами говорившие по 200 получают.

Он же.

Орловский вестник. – 1917. – 25 (12) авг. (№179).

Женская гимназия в Карачеве. Фото с открытки конца XIX — начала XX в.

Накануне учебного года.

Вот-вот, в наш небольшой год-два тому назад город, станут стекаться из уезда и других городов, не имеющих средне-учебных заведений, учащиеся. Наплыв которых в нынешнем году будет, нужно полагать, удвоенный, ибо открываются у нас 2 новых гимназии.

Но беда в том, что, не говоря уже про недостаток квартир, а недостаток продуктов заставляет опасаться за то, что наши гг. квартиродатели вздуют цены на квартиры в несколько процентов лишних сравнительно со вздорожанием продуктов.

Это первая опасность для родителей учащихся. Вторая – недостаток учебников, который у нас и в обыкновенное время всегда наблюдался, т. к. имеющийся книжный магазин боится запастись лишней книгой.

В настоящее же трудное время добывания книг особо нужно бы торговцам заранее озаботиться их приобретением, а учебным заведениям и родительским комитетам тоже следовало бы подумать о том, как бы облегчить возможность добывания учебников и пособий.

Орловский вестник. – 1917. – 22 (9) авг. (№176).