1917. Хроники Брянского края

Календарь записей


Подписывайтесь на нас


1917. Хроники Брянского края

воспоминания

воспоминания20
Екатерина Брешко-БрешковскаяЕкатерина Брешко-Брешковская

Повсюду царили столпотворение, беспорядок и тревога. Я боялась, что может произойти что-то ужасное, и поспешила вернуться в Петроград. На какой-то станции в Черниговской губернии люди попросили поговорить с ними. Я ответила, что не могу, потому что очень спешу. Один из них сказал мне:

– Вы должны поговорить с нами. Творятся позорные вещи. Повсюду разбой и насилие. Солдаты делают все, что им вздумается.

Молодые солдаты, возбужденные собственным дезертирством и взбудораженные негодяями-агитаторами, устали ждать. Чувство свободы пьянило их. Всех охватывала опасная страсть к разрушению.

Екатерина Брешко-Брешковская. Скрытые корни русской революции. Отречение великой революционерки. 1873–1920. М., 2006.

Повсюду царили столпотворение, беспорядок и тревога. Я боялась, что может произойти что-то ужасное, и поспешила вернуться в Петроград. На какой-то станции в Черниговской губернии люди попросили поговорить с ними. Я ответила, что не могу, потому что очень спешу. Один из них сказал мне: – Вы должны поговорить с нами. Творятся позорные вещи. Повсюду разбой и насилие. Солдаты Читать далее

Екатерина ЛевченкоЕкатерина Левченко

Мы направили в деревню наших лучших ораторов. Они разъясняли Декреты Совета народных Комиссаров о земле и мире и другие решения. Но эсеры тоже вели агитацию в деревне, прославляя Учредительное Собрание. И хотя большинство крестьян поддерживало решения Совета Народных Комиссаров и ленинские Декреты о земле и мире, все же влияние эсеров чувствовалось. Октябрь на Брянщине: Читать далее

Е. И. БорисоваЕ. И. Борисова

С восторгом и одобрением трудящиеся Брянска, Бежицы, Мальцевщины и всего района встретили весть о том, что Второй Съезд Советов рабочих, солдатских и крестьянский депутатов принял Декреты о мире, о земле, образовал Совет народных Комисаров во главе с В. И. Лениным.

Октябрь на Брянщине: Сборник документов и воспоминаний. Брянск, 1957

С восторгом и одобрением трудящиеся Брянска, Бежицы, Мальцевщины и всего района встретили весть о том, что Второй Съезд Советов рабочих, солдатских и крестьянский депутатов принял Декреты о мире, о земле, образовал Совет народных Комисаров во главе с В. И. Лениным. Октябрь на Брянщине: Сборник документов и воспоминаний. Брянск, 1957

Семён ПанковСемён Панков

Когда в октябре вся власть в Брянске перешла в руки революционного центра, солдаты помогали устанавливать революционный порядок в городе. Октябрь на Брянщине: Сборник документов и воспоминаний. Брянск, 1957

Павел ДыбенкоПавел Дыбенко

Весь день 30-го войска  Керенского после занятия Царского оставались пассивными и тем самым дали возможность Военно-революционному комитету не только под Пулковом, но и под Красным, под Колпино сгруппировать отряды моряков и пехотные части. Дыбенко П. Е. Из недр царского флота к Великому Октябрю. М., 1958

Андрей АниськовАндрей Аниськов

Ровно через девять месяцев я принес в окопы более радостную весть: власть в Петрограде перешла в руки рабоче-крестьянских и солдатских депутатов, основано  новое правительство – Совет Народных Комиссаров во главе с Владимиром Ильичем Лениным. Снова солдаты собрались на митинг. На их плечах уже не было погонов, без знаков отличий ходили и офицеры, признавшие новое Читать далее

Константин ПаустовскийКонстантин Паустовский

На третью ночь перестрелка снова стихла, и стало слышно, как кто-то кричал на бульваре неуверенным надсаженным голосом:

— Викжель (так тогда назывался «Всероссийский союз железнодорожников») настоятельно предлагает сторонам прекратить огонь и выслать парламентеров! Для переговоров о перемирии! Не стрелять! Посредник — представитель Викжеля — будет ждать десять минут. Не стрелять!

Наступила неправдоподобная тишина — такая, что было слышно, как скрежещут от ветра изорванные пулями вывески.

В тусклом зареве догоравшей аптеки я смотрел на часы. Все молча следили за мной. Секундная стрелка бежала по кругу, как будто быстрее, чем всегда. Пять минут! Семь минут! Неужели юнкера не сдадутся? Десять минут!

Прогремел одинокий выстрел, за ним — второй, и сразу, как шквал, нарастая, загрохотала перестрелка.

Потом со стороны Арбатской площади раздалось несколько пушечных ударов, и в соседнем доме за высоким брандмауэром что-то гулко обрушилось. Над крышей дома, медленно завиваясь, поднялся столб огня.

Как выяснилось, юнкера подожгли соседний дом снарядами, чтобы не дать красногвардейцам захватить его. Дом этот, говоря языком военных реляций, господствовал над местностью.

Этот второй пожар был гораздо опаснее, чем пожар аптеки. К нам на двор уже летели, лязгая, искореженные огнем железные листы и горящие головни. Мы заливали их своими жалкими запасами воды.

Старый пекарь уверял, что опасность пройдет, как только в соседнем доме прогорит верхний этаж. Конечно, если не обрушится брандмауэр. Мы соглашались с ним, хотя хорошо сознавали, что наше положение довольно отчаянное.

В эту же ночь во двор, освещенный пожаром с такой силой, что была видна каждая соринка на камнях, через выбитое окно первого этажа каким-то чудом пролез с Тверского бульвара человек в подпоясанном солдатским кушаком сером пиджаке, с маузером на боку, в очках и с русой бородкой. Он был похож на Добролюбова.

— Спокойно! — крикнул он. — Жильцы — ко мне! Мы договорились с юнкерами. Сейчас и мы и они прекратим огонь, чтобы вывести из этого дома детей и женщин. Только детей и женщин! Мужчин выпускать не будут. Ваше положение аховое, — дом с часу на час загорится. Поэтому мужчины, по-моему, могут тоже рискнуть. Но, конечно, только после того, как выйдут дети и женщины. Выходить через Тверской бульвар на Бронную. Идти поодиночке. Соберитесь в подворотне.

Человек этот так же быстро исчез, как и появился.

Все собрались в подворотне. Огонь затих, и первой засеменила через бульвар наша старая нянька с двумя девочками. За ней перебежали остальные женщины.

Пока женщины перебегали бульвар, красногвардейцы начали перекрикиваться с юнкерами.

— Эй вы, темляки-сопляки! — кричали красногвардейцы. — Хватит дурить! Бросай оружие!

— У нас присяга! — кричали в ответ юнкера.

— Кому присягали? Керенскому? Он, сукин кот, удрал к немцам.

— России мы присягали, а не Керенскому!

— А мы и есть Россия! — кричали красногвардейцы. — Соображать надо!

Как только прошли женщины, из подворотни выскочил старый пекарь. За ним должен был бежать я. Но сразу же со стороны юнкеров ударила пулеметная очередь и отколола угол подворотни. Пекарь бросился назад. Снова загремели выстрелы и полетели на тротуар битый кирпич, стекло и щепки.

Мы вернулись в дворницкую.

Пекарь выругался и сказал мне:

— Эх, кабы мы прорвались! Пошли бы с тобой в красногвардейцы. Тебя бы со мной обязательно взяли, хоть ты и студент. Как ни верти, а Россия остается одна. Наша Россия. А ихняя уже смердит ладаном.

Я вспомнил недавние крики красногвардейцев: «А мы и есть Россия!» — и внезапно с необыкновенной ясностью и новизной представил себе стертое от частого употребления понятие «гуща народа». Да, я принадлежу к этой «гуще народа». Я чувствую себя своим среди этих мастеровых, крестьян, рабочих, солдат, среди того великого простонародья, из которого вышли и Глеб Успенский, и Лесков, и Никитин, и Горький, и тысячи талантливых наших людей.

— Ну что ж, — ответил я пекарю. — Мне без своего народа не жить. Это я знаю.

— То-то! — сказал пекарь и усмехнулся. — Ты одной руки с нами держись, милый. Не отставай.

Паустовский К. Г. Повесть о жизни. В 2 т. М., 2007

На третью ночь перестрелка снова стихла, и стало слышно, как кто-то кричал на бульваре неуверенным надсаженным голосом: — Викжель (так тогда назывался «Всероссийский союз железнодорожников») настоятельно предлагает сторонам прекратить огонь и выслать парламентеров! Для переговоров о перемирии! Не стрелять! Посредник — представитель Викжеля — будет ждать десять минут. Не Читать далее

Павел ДыбенкоПавел Дыбенко

Возможно ли без боя теперь сдать то, что нами уже захвачено? Разве флот не повторял изо дня в день: «Вся власть Советам?» Долой всякие компромиссы! Разве мы, посланные флотом в Петроград на борьбу с  контрреволюцией, не дали клятвы вернуться на корабли только тогда, когда власть Советов будет закреплена, когда контрреволюция будет раздавлена? А там, в зале заседаний II съезда Советов, разве не идет самая жестокая, беспощадная борьба тех, кто идет вместе с рабочими, с бедняками-крестьянами и солдатами против обанкротившейся лжедемократии, предававшей в течение 7 месяцев интересы рабочих, крестьян и солдат, против буржуазии, против тех, кто требовал войны до победного конца, кто не решался отобрать землю у помещиков и передать ее крестьянам, а фабрики и заводы рабочим и, предложив немедленно приступить к заключению перемирия, приостановить эту кровопролитную бойню? Разве там в эти ночные сумерки затишье? — Нет. Там идет самая жестокая борьба с контрреволюцией, распыленной теперь по всему Петрограду, проникающей в рабочие, солдатские н матросские массы, стремясь «образумить» их, дезорганизовать их сплоченные ряды и повернуть Великую пролетарскую революцию вспять. Борьба только начинается. Первые победы должны всех окрылить, сплотить, организовать, чтобы с корнем вырвать и уничтожить контрреволюцию. Спешу скорее доложить, что творится на фронте, и двинуть на помощь красногвардейские и матросские отряды.

У заставы автомобиль останавливает красногвардейский патруль. Проверив пропуск и сказав «можно», красногвардейцы снова облепили разожженный на улице костер.

Значит Петроград не беззащитен. Выходы и входы в него охраняются верными часовыми-красногвардейцами. По дороге к Смольному красногвардейские патрули неоднократно останавливали автомобиль и проверяли пропуск. Наконец опять в кабинете товарища Подвойского.

Докладываю. Он снова засыпает меня вопросами, делает сразу несколько распоряжений и предлагает немедленно взять артиллерию с Путиловского завода.

— Помилуйте, товарищ Подвойский, ведь я один; есть ли там люди, и найдется ли конский состав, амуниция, чтобы взять артиллерию? Есть ли там прислуга для артиллерии?

Подвойский, как бы не слыша моих возражений, отвечает:

— Погрузить артиллерию на платформы, а из рабочих там же сформируйте прислугу.

Выйдя из кабинета Подвойского, встречаю в соседней комнате Владимира Ильича. Он спокоен. На лице никогда не покидающая его ленинская улыбка.

Увидев меня, спрашивает:

— Ну, что, как дела на фронте?

Сообщаю о положении и заявляю:

— Я еду в Морской революционный комитет и сейчас двину матросские отряды, которые должны сегодня же прибыть из Гельсингфорса; в противном случае — Керенский может быть в Петрограде.

Владимир Ильич безмолвным кивком головы одобряет мое предложение.

Ухожу. В течение ночи удается два отряда моряков двинуть к Пулкову. Прибывшая из Финляндии артиллерия, выгрузившись, к ночи 29 октября  *  прибывает в Пулково.

Дыбенко П. Е. Из недр царского флота к Великому Октябрю. М., 1958

Возможно ли без боя теперь сдать то, что нами уже захвачено? Разве флот не повторял изо дня в день: «Вся власть Советам?» Долой всякие компромиссы! Разве мы, посланные флотом в Петроград на борьбу с  контрреволюцией, не дали клятвы вернуться на корабли только тогда, когда власть Советов будет закреплена, когда контрреволюция будет раздавлена? А там, в зале заседаний II съезда Читать далее

Константин ПаустовскийКонстантин Паустовский

Внезапно среди ночи огонь стих. Все насторожились. Эта тишина казалась опаснее, чем ураганный огонь. Но тянулась она недолго. Вскоре мы услышали в кромешном мраке отдаленные протяжные крики: «Передать командиру! Юнкера накапливаются на крышах!»

Крик становился все торопливее, тревожнее: «Передать командиру! Юнкера накапливаются на крышах!» Сразу сорвался огонь, и свинцовый град снова захлестал по водосточным трубам и вывескам.

К вечеру второго дня загорелся дом «на стрелке», где была аптека. Он горел разноцветным пламенем — то желтым, то зеленым и синим, очевидно, от медикаментов. Глухие взрывы ухали в его подвалах. От этих взрывов дом быстро обрушился. Пламя упало, но едкий разноцветный дым клубился над пожарищем еще несколько дней.

В нашем доме начала коробиться железная крыша и задымились оконные рамы. Но, к счастью, дом не загорелся.

Мы задыхались, плакали от дыма, обвязывали лица мокрыми платками, но это почти не помогало.

Паустовский К. Г. Повесть о жизни. В 2 т. М., 2007

Внезапно среди ночи огонь стих. Все насторожились. Эта тишина казалась опаснее, чем ураганный огонь. Но тянулась она недолго. Вскоре мы услышали в кромешном мраке отдаленные протяжные крики: «Передать командиру! Юнкера накапливаются на крышах!» Крик становился все торопливее, тревожнее: «Передать командиру! Юнкера накапливаются на крышах!» Сразу сорвался огонь, и свинцовый Читать далее

Павел ДыбенкоПавел Дыбенко

Рано утром поезд останавливается у Финляндского вокзала. Вокзал охраняется красногвардейцами и моряками. Мои попытки найти извозчика оказались тщетными. Прилегающие к Финляндскому вокзалу, улицы пустынны. После долгих усилий, наконец, дозвонился по телефону в Центрофлот. Через полчаса в автомобиле еду в Смольный. На улицах встречаются отдельные группы вооруженных рабочих, солдат. У Смольного дежурят броневики, самокатчики, красногвардейцы, солдаты. У входа в Смольный часовые требуют пропуск. После долгих переговоров удается проникнуть в Смольный. По лестницам огромнейшего здания взад и вперед снует масса народа, идущих группами, о чем-то громко разговаривающих, спорящих,  жестикулирующих. С трудом разыскиваю комнату, где помещается товарищ Подвойский. Захожу к нему.

Подвойский: Вы приехали. Вот и хорошо. С вами прибыли отряды матросов? А артиллерия? Сколько? Миноносцы и броненосцы пришли? — Засыпает рядом вопросов.

— Позвольте, товарищ Подвойский, броненосцев мы пока не посылали, их посылки от нас никто не требовал. Я считаю, что судов здесь в Петрограде имеется вполне достаточно. Три тысячи моряков уже прибыли и находятся в распоряжении Петроградского революционного комитета. В эшелонах еще следует до тысячи пятисот человек и две батареи. К вечеру они прибудут в Петроград.

Подвойский: Но они нужны немедленно. Наши части оставили Гатчину. Керенский двигается с войсками с фронта на Царское и Петроград. Поезжайте сейчас же в Царское, узнайте, что там делается, и немедленно сообщите.

По тону разговора с товарищем Подвойским было видно, что в Смольном нервничают; незнание, где и что творится, создавало ложное представление. Не было и не чувствовалось еще полной уверенности в благоприятном для нас исходе борьбы, особенно с подходом войск с фронта во главе с Керенским. Сколько именно прибыло с фронта войск и какие, никто не знал.

Быстро закончив разговор с Подвойским, ухожу от него, чтобы отправиться в Царское. На лестнице Смольного встречаю Антонова-Овсеенко. Кратко обмениваемся несколькими словами, узнаю, что он едет на Пулковский участок. Решаем ехать пока что вместе. С большим трудом находим автомобиль.

При посадке в автомобиль двое в штатском назойливо настаивают взять их с собой. По виду оба журналисты. Как впоследствии оказалось, один из них был Джон Рид, который написал знаменитую книгу «Десять дней, которые потрясли мир». Другому, бывшему с Джоном Ридом, Антонов-Овсеенко также разрешил ехать вместе.

Только когда я сел в автомобиль, проведенные бессонные ночи, их нервная напряженная обстановка и усталость дали себя чувствовать. Наряду с усталостью давал себя чувствовать и голод. С момента отъезда из Гельсингфорса до 15 часов следующего дня во рту не было даже капли воды. Обращаюсь с просьбой к Антонову-Овсеенко — по дороге остановить автомобиль и купить что-либо поесть. К сожалению, ни у него, ни у меня не оказалось денег. Ехавший с нами незнакомец оказал услугу. Он оказался богаче нас и за свой счет купил колбасы и хлеба.

При выезде за город, к нашему несчастью, сломался автомобиль. Какая неудача! Вылезши из поломанного автомобиля, мы оказались беспомощными и соображали, как двигаться дальше. Мимо нас проследовала саперная рота под командованием товарища Бакланова. Мы пытались найти телефон, дозвониться в Смольный, вызвать другой автомобиль. Наши попытки оказались тщетными.

Вдруг, неожиданно для нас, с противоположной стороны мчится чей-то автомобиль. При подходе автомобиля к месту крушения нашего останавливаем его. В автомобиле довольно упитанный в роскошной шубе штатский господин. Спрашиваю:

— Вы разрешите в вашем автомобиле доехать до Царского по срочным делам. Я запишу ваш адрес и по миновании надобности автомобиль возвращу. Через несколько минут будет исправлен наш автомобиль, и вы доедете в нем.

Пассажир: Позвольте, я — итальянский консул, пользуюсь правом неприкосновенности.

— Что же, дело революционное, спешное. Вам все же придется выйти из автомобиля.

Несколько поморщившись, с явной злобой, господин медленно вытрясается из автомобиля. Едем дальше. По дороге в Царское тянется нескончаемая вереница, туда и обратно, отдельных групп вооруженных рабочих — зарождающаяся новая Красная гвардия — и отдельные группы солдат. Среди всей вереницы вооруженных не видно щеголевато одетых выхоленных офицеров. Кто среди них командир? Вряд ли кто сумел бы сразу ответить на этот вопрос. Они руководствовались сознанием своего долга: вооружаться и вести беспощадную вооруженную борьбу со своими вековыми врагами — с контрреволюцией.

Шедшие взад и вперед отдельные вооруженные отряды не представляли ничего хоть сколько-нибудь похожего на правильно организованные войсковые части.

Невольно закрадывалась мысль: неужели нет здесь, вблизи фронта, никакого управления, порядка? Как видно, все объяты желанием быть участниками этой развертывающейся гигантской борьбы. Но кто приказывает? Кто управляет ими? Кто отдает распоряжения, где и кому быть и что делать?

Спешим в Пулково — туда, где, кажется, сразу будет раскрыта вся картина и где можно будет принять решение и указать, что делать.

Взяв подъем, мы въехали в улицу, набитую вооруженными людьми. Серые низко плывшие над землей тучи полумраком окутывали эту вооруженную толпу. Сотни вооруженных, стоявших опершись на винтовку, воткнув штык в землю или прислонившись к забору дома, с появлением автомобиля ожили, встрепенулись. Их взоры устремились в сторону автомобиля. На лицах вопрос: что делать, куда идти, какие будут приказания?

Автомобиль остановился возле группы вооруженных. Спрашиваю:

— Что это?

Сразу, как бы недоумевающе, отвечают несколько голосов:

— Пулково.

— Где штаб? Кто вами командует и где ваши командиры?

Говорят: в конце улицы, по правой стороне, расположен штаб. Командиров у нас нет, но мы выбрали старшего.

Медленно двигаемся по направлению, где должен находиться штаб.

Тишина ничем не нарушалась. Не было слышно ни одного выстрела. Но почему? Может быть, все кончено? Может быть, царскосельские полки сдались и перешли на сторону Керенского?

Подсевший на автомобиль красногвардеец, чтобы указать расположение штаба, как бы в ответ заявляет:

— Керенский занял Царское, и мы отступили в Пулково, а теперь не знаем, что делать. Нужно ли оставаться здесь или идти в Петроград? Распоряжений мы ниоткуда не получаем.

На краю Пулкова, в небольшой избе, расположен «штаб». В то время этот «штаб» казался штабом, в действительности же этот «штаб» состоял из бывшего полковника Вальдена, растерянно и беспомощно разводившего руками, упорно смотревшего на карту и недоуменно бормотавшего:

— Разрешите доложить: у нас никого не осталось. Все разбегаются и на ночь уходят по домам. Гвардейские полки без сопротивления отступают от Царского. Есть сведения, что часть их сдалась и перешла на сторону Керенского. Задержать уходящих нет возможности.

В дополнение к этому сообщению в «штаб» входит в военной форме, вооруженный револьвером и шашкой, очевидно, бывший офицер и докладывает:

— Царское занято Керенским. В Царское прибыло множество казаков с артиллерией и бронепоездом. Части разбегаются, и Пулково остается беззащитным. Необходимо задержать бегущих, привести их в порядок и установить хотя бы на ночь охранение и наблюдение за Царским, пока не подойдут регулярные части.

Беспомощность «штаба», его растерянность и полное непонимание, что в сущности творится крутом, вселяли тревогу. Этот несколько раз раненный в империалистическую войну полковник Вальден, имеющий боевые заслуги, очутившись, вероятно, помимо своей воли, в обстановке гражданской войны, совершенно растерялся и не знал, что делать с этими вооруженными толпами рабочих и солдат. Он привык и знал, как командовать ротой, может быть, батальоном и полком, он знал, как организовать оборону на участке своей части при наличии всех средств, нужных для обороны, и в первую очередь — при наличии средств связи, регулярных донесений о движении, намерениях и силах противника с учетом собственных сил, стоящих под ружьем, но он совершенно не понимал, что можно делать с этими вооруженными рабочими и солдатами, которые не имели командиров, не умели писать по-военному донесения. Как можно эту неорганизованную, но вооруженную толпу превратить в грозную силу, способную с величайшим энтузиазмом драться и умирать до последнего?

Выслушав доклад полковника Вальдена и его адъютанта, выходим из избы, чтобы взять в свои руки эту вооруженную, по мнению адъютанта, бегущую «массу, задержать и организовать оборону Пулкова.

Ровно через несколько секунд по выходе из избы со стороны Царского начался обстрел Пулкова артиллерией. Один из первых разорвавшихся в Пулкове снарядов разрушает наполовину избу, где лишь несколько минут тому назад помещался «штаб». Обстрел Пулкова действительно вселяет панику среди скопившихся на улице красногвардейцев. Уходившие от Царского отдельные группы солдат старались, не задерживаясь, проскользнуть в Петроград. Они рассказали, что Керенский, заняв Царское, предъявил им ультиматум — сдать оружие, но, получив отрицательный ответ, открыл по их казармам артиллерийский огонь, разрушил казармы и многих захватил в плен. Полк понес значительные потери, Царское наводнено казаками, которые жестоко расправляются с большевиками и им сочувствующими.

С трудом удается задержать всех стремящихся уйти, разбить по группам, назначить старших в группах и добиться, чтобы они самовольно, без приказания «штаба», не оставляли позиций. Красногвардейцы, оставаясь в Пулкове, засыпают вопросами:

— Что же матросы? Скоро ли придут на помощь?

Стараюсь уверить, что матросы движутся на фронт, что с ними следует артиллерия. Окрыленные надеждой скорого подхода матросов к фронту, красногвардейцы постепенно по распоряжению полковника Вальдена стали занимать позиции на Пулковских высотах.

Антонов-Овсеенко остается еще в Пулкове, чтобы руководить организацией его обороны, я же возвращаюсь в Петроград для доклада товарищу Подвойскому.

Вечерние сумерки опустились над землей. Вдали, среди ночной мглы, мерцали огоньки Петрограда. Не было внешних признаков начавшейся во всех уголках необъятной России жестокой гражданской войны. Смолкли орудийные выстрелы, еще несколько минут тому назад доносившиеся от Царского, удваивавшиеся разрывами над Пулковом. Кругом царила тишина. Только изредка автомобиль, освещая своими фонарями дорогу, обгонял отдельных вооруженных, которые медленно плелись в Петроград. Но это было затишье перед бурей, перед жестокой вооруженной схваткой рабочих и революционных солдат с силами контрреволюции.

Дыбенко П. Е. Из недр царского флота к Великому Октябрю. М., 1958

Рано утром поезд останавливается у Финляндского вокзала. Вокзал охраняется красногвардейцами и моряками. Мои попытки найти извозчика оказались тщетными. Прилегающие к Финляндскому вокзалу, улицы пустынны. После долгих усилий, наконец, дозвонился по телефону в Центрофлот. Через полчаса в автомобиле еду в Смольный. На улицах встречаются отдельные группы вооруженных рабочих, Читать далее

Пётр РылькоПётр Рылько

А на другой день, на той же станции снова увидел я что-то непонятное. Стараясь перекричать друг друга, солдаты яростно спорили. Вот тогда я впервые услышал слово «Ленин» и величавую мелодию «Это есть наш последний и решительный бой…»

С той поры стал я жадно слушать и искать, где и что написано о Ленине, набрасывался на газеты, плакаты, брошюры, появившиеся в школе, на почте, в открывшемся на станции киоске. Расспрашивал учителей, протискивался на зачастившие тогда в нашем посёлке митинги и собрания. Изо дня в день стал я всё отчетливее ощущать смысл и силищу Октября, открытого тремя лозунгами Ильича: «Власть трудящимся, мир народам, землю крестьянам!» Три этих аккорда могучей симфонии революции всколыхнули вокруг меня весь трудовой народ.

Рылько Н. П. Как живой с живыми… (Документальная повесть). Брянск, 2006

А на другой день, на той же станции снова увидел я что-то непонятное. Стараясь перекричать друг друга, солдаты яростно спорили. Вот тогда я впервые услышал слово «Ленин» и величавую мелодию «Это есть наш последний и решительный бой…» С той поры стал я жадно слушать и искать, где и что написано о Ленине, набрасывался на газеты, плакаты, брошюры, появившиеся в школе, на Читать далее

Степан КалининСтепан Калинин

Числа десятого ноября (по новому стилю) в наш город пришла долгожданная весть о социалистической революции, о свержении Временного правительства и переходе государственной власти в руки органа Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов — Военно–революционного комитета. Калинин С. А. Размышляя о минувшем. М., 1963.

Екатерина ЛевченкоЕкатерина Левченко

Весть о победе Великой Октябрьской социалистической революции быстро дошла до нас. Встретили мы ее с ликованием. Наш уездный комитет сразу же развернул работы за созыв уездного Съезда Советов. Ведь до сих пор большинство в Совете было за эсерами,  и нам нужно было завоевать его.

Октябрь на Брянщине: Сборник документов и воспоминаний. Брянск, 1957

Весть о победе Великой Октябрьской социалистической революции быстро дошла до нас. Встретили мы ее с ликованием. Наш уездный комитет сразу же развернул работы за созыв уездного Съезда Советов. Ведь до сих пор большинство в Совете было за эсерами,  и нам нужно было завоевать его. Октябрь на Брянщине: Сборник документов и воспоминаний. Брянск, 1957

тов. Максимовтов. Максимов

Передав власть своему Совету, пролетариат не успокоился, — днем 26-го и 27-го октября  *  рабочие и солдаты снова вышли на улицы проверить — не притаился ли где враг, не думает ли он свергнуть пролетарскую власть? И в будущем, когда началась вооруженная борьба за октябрьские завоевания рабочие массы города Брянска не раз выступали с оружием в руках против контрреволюции.

Брянский рабочий. – 1927. – 5 ноя. (№254)

Передав власть своему Совету, пролетариат не успокоился, — днем 26-го и 27-го октября рабочие и солдаты снова вышли на улицы проверить — не притаился ли где враг, не думает ли он свергнуть пролетарскую власть? И в будущем, когда началась вооруженная борьба за октябрьские завоевания рабочие массы города Брянска не раз выступали с оружием в руках против контрреволюции. Брянский Читать далее

Константин ПаустовскийКонстантин Паустовский

Однажды, в седую от морозного дыма осеннюю ночь, я проснулся в своей комнате на втором этаже от странного ощущения, будто кто-то мгновенно выдавил из нее весь воздух. От этого ощущения я на несколько секунд оглох. Я вскочил. Пол был засыпан осколками оконных стекол. Они блестели в свете высокого и туманного месяца, влачившегося над уснувшей Москвой. Глубокая тишина стояла Читать далее

Пётр РылькоПётр Рылько

Октябрьская революция пришла к нам в Дубровку вихрем классовой борьбы. Впервые увидел я её в образе шумящей толпы солдат, когда они выбежали из грязно-зелёного вагона пассажирского поезда и, сверкая возбуждёнными глазами, набросились на проходящих по перрону двух офицеров и начали срывать с них погоны под хохот и солёные шутки. Я замер, не поняв сразу, что произошло, почему офицеры, не сопротивляясь, всё терпеливо снесли.

Рылько Н. П. Как живой с живыми… (Документальная повесть). Брянск, 2006

Октябрьская революция пришла к нам в Дубровку вихрем классовой борьбы. Впервые увидел я её в образе шумящей толпы солдат, когда они выбежали из грязно-зелёного вагона пассажирского поезда и, сверкая возбуждёнными глазами, набросились на проходящих по перрону двух офицеров и начали срывать с них погоны под хохот и солёные шутки. Я замер, не поняв сразу, что произошло, почему Читать далее

Павел ДыбенкоПавел Дыбенко

27 октября утром оставляю своим заместителем в Центробалте товарища Измайлова и выезжаю в Петроград. По пути обгоняю эшелоны с артиллерией, отрядами моряков и солдат. Настроение у всех бодрое, боевое. Все уверены в успехе. Дыбенко П. Е. Из недр царского флота к Великому Октябрю. М., 1958

Павел ДыбенкоПавел Дыбенко

На следующий день товарищ Баранов вызывает к аппарату и передает распоряжение Антонова-Овсеенко о высылке еще подкрепления и артиллерии и снова требует меня в Петроград.

Около 23 часов 26-го   *  снова вызывают к прямому проводу из Петрограда. Подхожу к аппарату.

У аппарата товарищ Ховрин:

— В Петрограде, помимо съезда, образовался «комитет спасения родины и революции», в состав которого вошло большинство оборонцев, представителей городской управы, меньшевики и эсеры, ушедшие со съезда, и представители Центрофлота, за исключением меньшинства его членов. Я говорил с Крыленко частным образом — есть идея распустить его, организовав из членов съезда временный морской революционный комитет, который завтра собирается. Арестованный Вердеревский находится в Петропавловской крепости; кроме того, имел разговор с Крыленко в Революционном комитете, который высказался, что есть намерение привлечь Вердеревского в министерство. Конструкция власти будет коллегиальная. В состав морской коллегии намечены кандидаты: Антонов-Овсеенко, Дыбенко и Крыленко. Ответь на эти вопросы.

Дыбенко: Вошли в «комитет спасения» представители от Балтики? По флоту объявлено постановление — исполнять приказания только Центробалта, в оперативных делах — комфлота. Почему у аппарата стоят типы кадетского направления в виде Клименко, который не дает совершенно никаких сведений. Если у вас мало людей, верных революции, то мы пришлем от Балтики. Сообщи полностью, какие перемены. Пришли ли нами посланные миноносцы и эшелоны, отправленные из Гельсингфорса? Для них послана провизия шестьсот пудов. Наведи справку, если нужна провизия, пришлем еще. Миноносцы и эшелоны отправлены в распоряжение Петроградского революционного комитета. Команду Балтики, охраняющую Центрофлот, убрать.

Ховрин: Часть членов Балтики вошла в «комитет спасения». Я назначен комиссаром в Морское министерство. Караул подчиняется только мне. С завтрашнего дня мы назначаем своих комиссаров. Посылать что-либо обождите, за исключением провианта. Все части войск, посланные вами, находятся в распоряжении Революционного комитета,  в том числе и миноносцы. Положение везде до некоторой степени выясняется. Части войск, направленные против Петрограда, присоединяются к нам. Керенский утром двадцать пятого октября выехал из Петрограда в Гатчину, призывал войска идти на Петроград. Войска отказались. В Казани происходит сражение, то же и в Царицыне. Из других мест сообщений не имеем. Ответь на вопросы о Вердеревском в Центрофлоте.

Дыбенко: Центрофлот объявить неправомочным, ввиду того что Балтийский флот лишил мандатов своих представителей, защищающих Керенского. Вердеревский под сомнением. Вопрос не обсуждался. Узнай, где Дмитриев 5-й. Требуется бригадный командир на крейсера. Из каких частей представители Балтики вошли в «комитет спасения?» Укажи фамилии; если сейчас не знаешь, то постарайся узнать. Финляндия объявлена на военном положении, ввиду того что буржуазная гвардия покушается произвести нападение на наши войска. Приняты все меры. Вместо Некрасова назначено два комиссара. Флот — в возбужденном настроении и рвется в бой на баррикады. Приходится сдерживать. Комиссары Временного правительства Онипко и Франкфурт устранены. «Народная Нива» за погромный призыв закрыта. Редактор арестован. Типография реквизируется для левых эсеров по соглашению с Центробалтом.

Ховрин: О Вердеревском желательно решить вопрос в положительном смысле. Завтра предполагаем его освободить. Военная коллегия сегодня, может быть, будет утверждена съездом… В состав морской коллегии предполагается пригласить Вердеревского и других. Можешь ли ты, не принося ущерба делу, приехать в Петроград? Дмитриева 5-го адреса не знаю.

Дыбенко: Намечены ли окончательно кандидаты в министерства?

Ховрин: Главой правительства назначен Ленин. Об остальных пока ничего не знаю. Относительно Центрофлота вопрос наполовину решен.

Дыбенко: Относительно Вердеревского обсудим на общем собрании и дадим ответ.

Ховрин: Нельзя ли дать ответ к утру? Я буду утром на заседании Революционного комитета. Можете не поспать ночь, но дайте ответ.

Дыбенко: Дадим ответ к семи утра.

Ховрин: Можешь ли ты приехать?

Дыбенко: Могу. Когда именно приехать?

Ховрин: Я сообщу. Нет ли каких-либо вопросов?

Дыбенко: Скажи, сколько убитых и раненых у дворца.

Ховрин: Убито пять матросов и один солдат. Раненых много.

Дыбенко: Сколько с другой стороны?

Ховрин: Никого.

Дыбенко: Сдался ли женский батальон?

Ховрин: Все сдались. Каково будет решение Центробалта? Модест Иванов назначен членом морской коллегии, бригадный второй бригады крейсеров контр-адмирал Лесков…

Дыбенко: После обсуждения в Центробалте дам ответ на все вопросы.

Поздно ночью сформированные новые отряды с артиллерией направляются для погрузки. К рассвету погрузка закончена, и эшелоны направляются в Петроград.

Дыбенко П. Е. Из недр царского флота к Великому Октябрю. М., 1958

На следующий день товарищ Баранов вызывает к аппарату и передает распоряжение Антонова-Овсеенко о высылке еще подкрепления и артиллерии и снова требует меня в Петроград. Около 23 часов 26-го   снова вызывают к прямому проводу из Петрограда. Подхожу к аппарату. У аппарата товарищ Ховрин: — В Петрограде, помимо съезда, образовался «комитет спасения родины и революции», в состав Читать далее

тов. Аграновичтов. Агранович

Павел Борисович Шимановский. Фото 1901 г. Источник: www.mglin-krai.ru

Только на второй день до нас шли отрывочные сведения из Петрограда о совершившейся Октябрьской революции. На многолюдном крестьянском и солдатском митинге мы набрали первый ревком в составе 9 человек — Шимановского, И. Б. Коваленко, Г. И. Штирхунова, К. Я. Штирхунова, К. И. Жаровки, И. Х. Голковича, Л. Г. Элькина, К. Д. Лившица и меня.  Председателем избрали Шимановского, занести заместителем Элькина. На первом заседании решили послать своих людей на телеграф, почту, в тюрьму и в казначейство. Ревком разделился на 3 части. Первая часть захватила помещение, где находился комиссар Временного правительства (которого арестовали), вторя часть арестовала воинского начальника и 3-я часть произвола несколько арестов среди помещиков и офицерства. Всего было арестовано в эту ночь 25 человек; никто из них не противился аресту, и только комиссар Временного правительства Дорохов не хотел  отдавать свой револьвер, пока его не связали и не обезоружил. Остальные не сопротивлялись, они чувствовали, что их время прошло и сопротивление излишне.

Брянский рабочий. – 1927. – 5 ноя. (№254)

Павел Борисович Шимановский. Фото 1901 г. Источник: www.mglin-krai.ru

Только на второй день до нас шли отрывочные сведения из Петрограда о совершившейся Октябрьской революции. На многолюдном крестьянском и солдатском митинге мы набрали первый ревком в составе 9 человек — Шимановского, И. Б. Коваленко, Г. И. Штирхунова, К. Я. Штирхунова, К. И. Жаровки, И. Х. Голковича, Л. Г. Элькина, К. Д. Лившица и меня.  Председателем избрали Шимановского, занести заместителем Читать далее

Е. И. БорисоваЕ. И. Борисова

Воззвание "К Гражданам России!". 25 октября (7 ноября) 1917 г.

Известие о победе Великой Октябрьской социалистической революции пришло в Брянск ночью 25 октября  * . А уже на следующий день трудящиеся Брянского района читали обращение большевиков «К гражданам России», в котором сообщалось, что буржуазное временное правительство свергнуто и что государственная власть перешла в руки Советов.

Октябрь на Брянщине: Сборник документов и воспоминаний. Брянск, 1957

Воззвание «К Гражданам России!». 25 октября (7 ноября) 1917 г.

Известие о победе Великой Октябрьской социалистической революции пришло в Брянск ночью 25 октября . А уже на следующий день трудящиеся Брянского района читали обращение большевиков «К гражданам России», в котором сообщалось, что буржуазное временное правительство свергнуто и что государственная власть перешла в руки Советов. Октябрь на Брянщине: Сборник документов и воспоминаний. Брянск, 1957 Читать далее