Храм Петра и Павла в Севске. Фото начала XX в.

Благочинный 4-го округа севского у[езда] доносит епископу, что революционное движение страшно отразилось на материальном положении духовенства и на состоянии его духа. Во многих селах солдаты, прибывшие с фронта, в большинстве дезертиры, возмутили прихожан против духовенства. Начались систематические издевательства.

Прихожане установили плату за требы такую малую, что духовенству немыслимо жить. В с.  Жадрине  крестьяне отобрали церковную землю и продали ее.

В с.  Войне  прихожане вызвали волостного комиссара, собрали сельских сход, привели на него священника и потребовали у него объяснение, на каком основании он взял у одной женщины рубль. (Рубль этот был взят за составление телеграммы и выдачу удостоверения). Священник ответил, что ему жить нечем и что к[рестья]не и так заставили его в отношении треб принять драконовские меры.

Волостной комиссар счел слово «драконовские» оскорбительным, как для себя, так и для всего общества. Священник хотел объяснить им это слово, но комиссар выхватил револьвер, приставил его к груди священника и заставил его замолчать, а затем арестовал его. Не давая ему ни пить, ни есть, повели его пешком в волостное правление, за 5 верст. Здесь священника заперли в грязную холодную камеру, куда запирают преступников, а потом отправили его пешком в г. Севск, за 30 верст и только на полпути жена священника упросила конвоиров разрешить сесть мужу на собственную лошадь. Севский уездный комиссар передал священника судье[,] который ничего преступного в словах священника, сказанных на сходе, не нашел и отпустил его. Но этим злоключения священника не кончились. Когда его повели в волость, в его квартире был произведен обыск, во время которого произошло расхищение вещей.

Орловский вестник. – 1917. – 24 (11) май. (№102). С. 4

Пожарные. Фото начала XX в.

В нашем селе – Поповой Горе, Суражского уезда, еще в 1900 году открыта пожарная дружина. Тогда же я был избран начальником этой дружины, и вот бессменно, восемнадцатый год работаю на этом поприще. Одновременно с возникновением пожарной дружины у нас, таковые возникли и в соседних с нами селах, как то: Заборье, Перелазах, Лотаках и др; но дело в этих дружинах идет слабо, — нет исправного инвентаря. У нас же, не хвалясь, этого не наблюдается. Много наших дружинников призвано в ряды армии, но дело от этого не страдает. За исправное содержание обоза и за долголетнюю усердную службу я был награжден знаками отличия, в последнее время страховой агент нашего района представил меня к губернскому земству, как кандидата на золотую медаль. Но я не мечтаю об этих знаках отличия, а хочу быть рядовым гражданином, и буду служить любимому делу, пока позволя[т] мне мои годы. Говорю я не о себе, а мне хочется обратить внимание кого следует на то обстоятельство, что работники по пожарному делу, добровольцы, ничем не поощряются губернским земством. Им даже не возмещаются расходы по обмундировке. А ведь каждому известно,  что на пожарах не только портится платье и обувь, которые в настоящее время так дороги, но подвергается рису и жизнь самых пожарных – добровольцев. Правда, губернское земство выдает за каждый выезд на пожар вне района дружины 10 руб., но эти деньги поступают в кассу пожарных сумм, а не добровольцам-пожарным.

Мне кажется, что следовало бы губернскому земству обратить внимание на этих бескорыстных работников, борцов с «красным петухом» в деревне.

Пожарн[ый] староста С. Резников.

Черниговская земская газета. – 1917. – 5 июн. (23 май). (№38). С. 7

Бежица. Вид от больницы и улица на базар. Открытка начала XX в. Из коллекции группы ВК «Брянск глазами разных поколений»

О переименовании в город.

Вопрос переименовании Бежицы в город все острее становится на очередь, и необходимость разрешения его проникает в толщу сознания бежицких жителей. 23 (10) мая собрание арендаторов (вся земля под постройки арендуется у взвода) обсуждало этот вопрос. Объяснение давал директор гимназии Н. С. Синеоков. Собрание решило войти в исполнительный комитет с просьбой о скорейшем направлении этого дела к Временному Правительству. Предполагается сослать депутацию к Правительству.

Насколько этот вопрос важен, ясно из того, что вся работа по устроению Бежицы, которая производится сейчас, напоминает непрочное здание, воздвигаемое на песке. Пример такой досадно непостоянной, случайной работы, — почти вся деятельность Исполнительного Комитета.

Просветительная комиссия занялась важным делом школьного и дошкольного образования. Ее работа обещает быть очень плодотворной. По ее инициативе уже реорганизовано управление народными школами на началах самоуправления учительной коллегии. Приняты меры к освобождению школьных помещений, занятых солдатами, и к увеличению количества школ. Ближайшая задача – устройство детских площадок. Устраиваются четыре площадки. Приехали уже руководители из Москвы, закуплен материал. Но все это имеет характер случайный и осуществляется только потому, что заводоуправление дало 12 000 руб. Принцип самообложения отсутствует в Бежице и хорошо, что завод пошел навстречу Исполнительному Комитету, а иначе пришлось бы сидеть у разбитого корыта. Положение невозможное и ненормальное. Вопрос о городе должен быть немедленно разрешен.

На площадки об[щество]во трезвости также ассигновало 1000 руб. и постановило устроить одну площадку. Но это, конечно, без денег завода помощь очень незначительная.

Бюджет по народному образованию той же комиссией исчислен в 166,000 руб. А кто даст эти деньги?

Завод? — Конечно, если захочет…

Устроена народная библиотека. и опять здание и деньги дало заводоуправление. Комитет общественной безопасности и Совет рабочих депутатов помещаются в здании, предоставленном заводом. Как видите, все непрочно, случайно, пока Бежица — не город, а «что-то» (даже не местечко) Любохновской волости…

М. Соловьев.

Голос народа. – 1917. – 29 (16) май. (№18). С. 4.

Здание Финляндского вокзала. Фото 1910-х гг.

Приезд Аксельрода

<…> днем тт.Аксельрод, Мартов и др. приехали в Петроград. На вокзале была организована встреча. Затем товарищи прибыли на конференцию. Вместе с ними явились и тт. Гримм, председатель Бернской международной социалистической комиссии, и вождь румынской с[оциал]-д[емократии] Раковский. Прибывшие были встречены долго несмолкавшими рукоплесканиями. В товарищеской беседе, посвященной злободневным вопросам современности, приняли участие тт. Мартов, Мартынов, Церетели, Скобелев и некоторые другие.

Рабочая газета. – 1917. – 23 (10) май. №52. С. 3.

Балтийский вокзал

В 9 ¾  Наташа, Тата, мисс Ним, Дж<онсон> и я поехали в Петроград, с нами ехали в купе Е.К.Гаврилюк и еще двое. Я, Тата и м<исс> Н<им> поехали прямо к Алеше, где был Кока. Н<аташа> приехала к завтраку, были также Сергей А<лександрович> [Шереметевский] и [А.Н.]Шлейфер. Потом обсуждали один вопрос с Сер<геем> Алек<сандровичем>. Пили чай в 5 ч. Затем мы, гатчинцы, поехали на вокзал, с нами поехал Шлейфер. Мы с ним прошлись пешком от Баг<говутовской> платформы до дома. После обеда Наташа, Шл<ейфер> и я пошли в дом на Багговутовской, где для них устраиваются комнаты. Потом вернувшись к себе, сидели в скуль-рум. Шл<ейфер> уехал в 11 ч. Погода была солнечная от 12 ч., ут<ром> все было покрыто снегом, под деревьями он оставался весь день, от 2 до 4 гр<адусов> тепла.

Великий князь Михаил Александрович. Дневник и переписка Великого князя Михаила Александровича. 1915-1918. М., 2012. С. 417

Военный министр Керенский в запасном батальоне Семеновского полка. Май 1917 г.

За «разложение» черноморцев Керенский еще пуще прежнего стал метать огненные стрелы против Балтфлота и в первую голову — против Центробалта… В заключение Керенский лично решил посетить Балтфлот и на месте принять решительные меры по искоренению «крамолы».
Накануне приезда Керенского представители Финляндского областного исполнительного комитета совместно с командующим Балтфлотом и несколькими членами Центробалта устроили совещание о порядке встречи министра. На совещании было принято следующее решение: для встречи министра выделить от всех частей флота и армии почетные караулы, выстроив их шпалерами от вокзала до здания Гельсингфорсского исполнительного комитета. Встречать министра на перроне при выходе из вагона будут: командующий флотом, председатели областного исполнительного комитета, Гельсингфорсского исполнительного комитета, представители от меньшевиков и эсеров и в последнюю очередь — представитель от Центробалта.

Дыбенко П. Е. Из недр царского флота к Великому Октябрю. М., 1958

Русская деревня. 1910-е гг.

На путях наглядного обучения.

Командированный екатринославским губернским исполнительным комитетом по деревням в качестве делегата от совета солдатских депутатов подпоручик Дыбенко в своем отчете о поездке отмечают «характерную», по его словам, особенность крестьянских митингов:

«Пока дело касается вопросов общего характера, крестьяне сдержанны, спокойны, внимательно слуша[ю]т, но, как только оратор коснется вопроса местного, спокойствие и выдержка моментально исчезают, начинаются возбужденные возгласы, выкрики, переходящие затем в сплошной гам и гул, остановить которые бывает трудно». <…>

Деревня понимала несправедливость, видела ее, больно чувствовала. И теперь деревенское раздражение падает не только на «ценовников», которые проводили корыстную политику, но и на земских служащих, которые исполняли решенное земскими собраниями и предписанное земскими управами. Как это ни тяжело, но надо признать, что между крестьянством и очень значительной частью земского третьего элемента сейчас стоит стена. Пусть не очень высокая и прочная. Пусть сложена она по преимуществу из недоразумений. Но стена из недоразумений – все-таки стена.

И она отделяет от крестьян не только земских служащих, но и значительную часть всякой вообще близкой к крестьянам осевшей в деревнях интеллигенции. Тот же делегат Екатеринославского совета солдатских депутатов подпоручик Дыбенко так передает свои разговоры в сельской интеллигенцией. Она убедительно просила «почаще присылать» пропагандистов из Екатеринослава.

«Я удивился, — пишет г. Дыбенко, — Говорил им: «Господа, ведь вы же здесь постоянно живете. Это ваше дело просвещать сограждан. Организуйте чтения, лекции. Раньше вам не разрешали этого, теперь вы свободны». — «Совершенно верно, — отвечали, — но крестьяне нам не доверяют. Вам, приезжему из губернии, они верят, а нам нет»… <…>

В ином положении более героическая часть сельской интеллигенции, которая не «ладила», за это страдала и все-таки сумела иметь оседлость в деревне. Беру для пояснения сведения из с. Свищевки Чембарского уезда. Среди местной интеллигенции есть человек, прошлое которого характеризуется так: «по политическим делам преследовался, дети все были арестованы, некоторые сосланы, сын умер в ссылке». Это деятель, прошедший суровую школу, наученный жизнью считаться с реальными обстоятельствами, в первое время переворота сплотил крестьян, стал во главе волости, организовал охрану, убедил не допускать эксцессов, сообразоваться с распоряжениями уездного исполнительного комитета… И все было спокойно. Но спокойствие оказалось не на вполне прочном фундаменте. В деревню нахлынули олухи и сведения, что в разных местах люди устраиваются, — работу свою уменьшают, «жалованье» увеличивают, что-то делать на-шаран. «А нам что?» — «Нам ничего.» — «Нам какие льготы?» — «Никаких». Поднимается подозрение, что виноват старый, испытанный и много пострадавший деятель, — дает плохие советы, тайно держит барскую руку, изменяет крестьянскому делу. Старого деятеля назвали «буржуем», «приверженцем прежнего режима», сместили. Выдвинулись новые люди, — частью приезжие, частью местные. Среди них оказались два человека, которые уже давно «признаны по судебно-медицинском исследовании психически расстроенными». На месте смещенного старого деятеля явился новый избранник. Но за короткое время от такого натворил, что его также поспешили сместить… И среди крестьян возникает тенденция вообще отстранять от себя интеллигенцию; они перестают оповещать ее о собраниях, самые собрания назначаются в такие дни и часы, когда «медицинский персонал больницы занят амбулаторным приемом, почтовые чиновники на службе, у земского агента – обязательный прием клиентов»… <…>

Русские ведомости. – 1917. – 20 (7) май. №102. С. 3-4

Павел Аксельрод, Юлий Мартов и Александр Мартынов в Стокгольме. 16 (3) мая 1917 г.

Приезд тт. Аксельрода, Мартова и Мартынова.

Судя по телеграфным сведениям, в понедельник около 11 ч. веч[ера] по Финл[яндской] жел[езной] дороге приедут эмигранты из Швейцарии и в их числе основатели меньшевистского течения нашей партии – П. Б. Аксельрод, Л. Мартов и А. Мартынов.

Организационный Комитет решил встретить их на вокзале.

Рабочая газета. – 1917. – 20 (7) май. (№50). С. 4.