1917. Хроники Брянского края

Календарь записей


Подписывайтесь на нас


1917. Хроники Брянского края

Петроград

Афанасий ПетрищевАфанасий Петрищев

О новых Штюрмерах и старом Штюрмере. Исполнительный Комитет объявил, что признает недопустимым опубликования документов по делу Ленина, Козловского, Парвуса, Ганецкого, Суменсон и др. Но Исполнительный Комитет, если я не ошибаюсь, — не главное управление по делам печати и не цензурный комитет; он не может быть признан и авторитетом в вопросах литературной этики. А в Читать далее

Павел ДыбенкоПавел Дыбенко

Наступили тяжелые минуты. В первый момент казалось, что все погибло. Больше всего мучила мысль: в Центробалте никого не осталось, кто же возьмет теперь на себя руководство Центробалтом? Кто сумеет не допустить именно теперь привести в исполнение обещания Лебедева на I съезде Балтфлота — разогнать не Покорный Временному правительству Центробалт? Все активные работники Читать далее

Афанасий ПетрищевАфанасий Петрищев

Кадет. Открытка из серии "Дети-политики". Худ. В. Табурин. 1917.

 

Об уходе к.-д.

Вышло отчасти к лучшему… На улицах появились вооруженные люди с флагами: «долой 10 министров-капиталистов». Лозунг этот направлен, главным образом, против к[онституционных] д[емократов]. Но сочинители лозунга на сей раз опоздали: кадеты уже ушли из правительства. Лозунг мог стать опасным. Но оказался просто смешным.

Правительственный кризис мог вспыхнуть под давлением вооруженных «манифестантов». И эго было бы торжеством организаторов бойни на улицах Петрограда. Они нашли бы тогда формальное обоснование для этой бойни. Но кризис произошел раньше, чем они выступили.  И их злое дело не поддается никакому обоснованию. Оно могло иметь некоторую словесную цель. Но за выходом к[онституционных] д[емократов] из правительства, лишилось даже словесной цели. И это сразу вскрыло, что организаторы преступлений  3-4 июля  имеют не такую цель, которую можно объяснить благовидно и высказать вслух.

К[онституционные] д[емократы] ушли до некоторой степени вовремя и кстати. Но это не значит, что их уход не повредил общему делу, что их поведение может быть оправдано. Они могли бы оправдать его. Они могли обосновать свой шаг ссылками на общее благо государства, на условия момента, требующие, чтобы для министров-социалистов было психологически облегчено применение решительных мер и т. д. Такое обоснование можно было бы оспаривать. Но оно поднимало бы вопрос на высоту государственных интересов и лучших патриотических чувств. К сожалению, к[онституционные] д[емократы] не удержались – хотя бы ради эвфемизма – на высоте. Они сами стали объяснять свой ответственный шаг узкопартийными и фракционными соображениями. <…>

Народное слово. – 1917. – 19 (6) июл. (№27).

  Об уходе к.-д. Вышло отчасти к лучшему… На улицах появились вооруженные люди с флагами: «долой 10 министров-капиталистов». Лозунг этот направлен, главным образом, против к[онституционных] д[емократов]. Но сочинители лозунга на сей раз опоздали: кадеты уже ушли из правительства. Лозунг мог стать опасным. Но оказался просто смешным. Правительственный кризис мог вспыхнуть под давлением Читать далее

Афанасий ПетрищевАфанасий Петрищев

Под звуки выстрелов.

Под звуки выстрелов на улицах трудно отыскивать причины. Но даже в этих чрезвычайных условиях необходимо вспомнить о некоторых фактах.

С чего началось? Военный министр по государственным соображениям, основательность которых очевидна, распорядился временно прекратить отпуски солдат. Неизвестно, кто приобрел якобы «революционное» правило, чтобы приказы государственной власти утверждались теми, кто обязан по долгу службы исполнить их. Прежде говорили: «власть исполнительная да подчинится власти законодательной». Теперь требуют, чтобы верховная власть Временного Правительства подчинялась усмотрению каждого солдата, желающего улизнуть со службы. Это требование называют почему-то революционным. Но гораздо резоннее было бы относить его к разряду провокационных.

На основании этого-то «правила» солдатская секция Совета Рабочих и Солдатских депутатов принялась обсуждать, — утверждать ли ей приказ военного министра о временно приостановке отпусков или не утверждать. Иными словами, — заинтересованная сторона оказалась не только судьею в собственном деле, но и властью, более высокой, чем власть Временного Правительства. Более высокой, но гораздо менее осведомленной и уже поэтому неспособной судить, — почему решено прекратить отпуски. Впрочем, не только поэтому оно неспособно судить. Но все входящие в солдатскую секцию достаточно грамотны, чтобы понимать значение тех реальностей, которые вынудили распорядиться о прекращении отпусков. Нельзя поручиться даже, что всем понятны слова: «государственные соображения».

Все-таки большинство солдатской секции согласилось «утвердить» приказ военного министра. Руководимое большевиками меньшинство удалилось с бранью и угрозами. А заем началось исполнение угроз. Те воинские части, где большевизм, особенно угнездился, зашумели. В «Солдатском слове» находим сведения, например, о митинге батальонного комитета Гренадерского полка. Прямо о приостановке отпусков здесь не говорили вслух. Но возник более общий – связанный с отпусками вопрос: как смела русская армия перейти в наступление, не испросив согласия и разрешения у гренадер, пришедших на митинг. Нашумевший за последние недели прапорщик Крыленко предлагал митингу «осудить», во-первых, «наступление», во-вторых, и главным образом, Керенского, как организатора наступления»…

Но просто «осудить» мало. Агитаторы большевиков давно уже не скрывают своего намерения вывести вооруженных людей на улицу. Но в подданстве у большевиков находится лишь часть петроградского гарнизона. Другая и большая часть против них. Но эта другая часть за последние дни отправляла ряд маршевых колонн на фронт. А число желающих окопаться в тылу, по крайней мере, не уменьшилось. Соотношение сил изменилось в пользу большевиков. Сверх того, они воспользовались моментом «утверждения» приказа военного министра солдатскою секцией С. Р. и С. Д. И желательное им выступление на улицу стало более возможным.

Оставалось и еще одно препятствие. Солдатская секция большинством отвергла все-таки домогательства ленинцев. Но кроме солдатской, есть рабочая секция. В ней ленинцы сильнее. В ней они провели свое решение Рабочая секция избрала большевистский комитет пятнадцати. И этот комитет якобы от имени всего петроградского пролетариата уполномочен секцией действовать на ряду с Центральным комитетом Советов Рабочих и Солдатских Депутатов и наряду с Временным Правительством. Появилось таким образом три власти, на которых каждая действует независимо от прочих. Во главе одной из трех властей рабочая секция поставила: Каменева, Зиновьева и Троцкого…

Подготовительные действия закончились.

И в роковую минуту сражений на фронте на улицах Петрограда началась «гражданская война», – та самая, в которой запломбированный Ленин призывал на с первых дней своего приезда через Германию… Он выполнил свою задачу.

Народное слово. – 1917. – 18 (5) июл. (№26).

Под звуки выстрелов. Под звуки выстрелов на улицах трудно отыскивать причины. Но даже в этих чрезвычайных условиях необходимо вспомнить о некоторых фактах. С чего началось? Военный министр по государственным соображениям, основательность которых очевидна, распорядился временно прекратить отпуски солдат. Неизвестно, кто приобрел якобы «революционное» правило, чтобы приказы Читать далее

Василий РозановВасилий Розанов

Я работал, как собака в конуре: беги к телефону, лай ответ. Дети телефонят (безумно любят) — слушай сквозь работу. Шура вечно телефонила к подругам о здоровье. Письмо из П.: о разводе — ну, это интересно. Между всем этим строчу фельетон о Достоевском. И к этому — счет о монетах (ант.). И соображение об египтянах. Ках же тут не нагородить иногда и чепухи. «Простите ее грешному Читать далее

Афанасий ПетрищевАфанасий Петрищев

Ласковые революционные телята. (Теленок флегматический) Четыре месяца — срок немалый. Во всяком случае, он достаточен, чтоб стали складываться и оформляться специфически революционные типы. Они только складываются. При перевороте событий жизнь разобьет формы, в которые вливается человеческий материал. Но пока формы есть. И небезынтересно присмотреться, что из них выходит. Читать далее

Афанасий ПетрищевАфанасий Петрищев

Вне времени и пространства.

Обучение всеобщее, обязательное, бесплатное на всех ступенях… «В изменение подлежащих указаний» декретом Правительства, только что опубликованным, постановлено: 1) ограничения относительно школьных библиотек, отменить, 2) правило, допускающее в школу лишь одобренные центральными ведомствами учебники и учебные руководства, отменить, 3) постановления об обязательстве педагогических комитетов представлять свои заключения о выборе книг, учебных руководств и пособий на утверждение высшего начальства отменить…

Отрадно, хорошо. Есть однако и некоторые сомнения. Прежде всего – учтены ли разными комиссиями, комитетами и совещаниями при министерстве народного просвещения, а равно и самим министерством некоторые погрешности школьного быта.

Первая из них – чрезмерное обременение родительского бюджета учебниками. До сих пор частенько бывало так: в августе педагогический совет указывает ученикам, какие приобретать учебники; в сентябре преподаватели говорят: нет, — эти книжки не годятся, покупайте новые; к ноябрю или декабрю предъявляются новые требования о перемене учебников; в январе или феврале – опять перемена…

Перемены порою обуславливались бескорыстным капризом учителей, не всегда знающих тот предмет, который они преподают, не всегда знающих учебную литературу по этому предмету и не считающих долгом предварительно в начале года проработать программу того, что они обязаны и намерены преподавать… Попался на глаза учебник. Он просмотрел кое-как, наскоро. А когда началось обучение по нем, тогда преподаватель видит и то неладно, и другое нехорошо. Бросьте Малинина – покупайте «четырех разбойников», просмотренных тоже бегло и наскоро. А через месяц оказывается, что и «четырех разбойников» лучше бросить, — покупайте Киселева… Годы должны пройти, прежде чем иной легковесный преподаватель обучится своему предмету и найдет учебники по своему вкусу…

Бывало и хуже… Случались преподаватели, не стесняющиеся входить в сделку с книгопродавцами и получающие от каждой перемены учебников комиссионный процент.

Эти грехи не составляли секрета для чинов центрального ведомства. Писались запреты, издавались циркуляры, наблюдали ревизоры. Но запреты, циркуляры и ревизоры были бессильны пресечь это. Теперь они вовсе отменены. Это очень легко. Для этого достаточно вместо одних циркуляров и постановлений написать другие, — стереть с бумаги «запрещении» и начертать «разрешается». Труднее перевоспитать нравы.

Есть и еще погрешность школьного быта: чрезвычайно высокий процент учителей, слабо подготовленных и уже поэтому склонных действовать подобно анекдотическому гимназисту-третьекласснику, исправлявшему по собственному вдохновению астрономические карты. Целые томы можно бы заполнить анекдотами открытия педагогов в области истории, этнологии, психологии, гигиены, географии, физики и всяких других наук, не исключая математики… <…>

От ограничений, отменяемых только что опубликованным декретом, требовалось освободить народ. Но от них освобождают только преподавателей. А народу не дают гарантий, что его высшие интересы не будут нарушены. И есть достаточные основания бояться, что министерство народного просвещения идет не тем путем, какого требует жизнь. <…>

Народное слово. – 1917. – 11 июл. (28 июн.). (№21).

Вне времени и пространства. Обучение всеобщее, обязательное, бесплатное на всех ступенях… «В изменение подлежащих указаний» декретом Правительства, только что опубликованным, постановлено: 1) ограничения относительно школьных библиотек, отменить, 2) правило, допускающее в школу лишь одобренные центральными ведомствами учебники и учебные руководства, отменить, 3) постановления Читать далее

Василий РозановВасилий Розанов

Анархист. Открытка из серии "Дети-политики". Худ. В. Табурин. 1917.

Принцип анархии.

Бывают случаи, когда самое бытие какого-нибудь существа, самое продолжение им жизни зависит от анархического поступка. И тогда он совершается фатальным, роковым образом, и — с правом. Ибо право на жизнь выше всяких правил, определяющих образ жизни. Анархия — безобразие: но «я совершаю безобразный поступок, защищая свое право жить, свое право быть».

Лучший и всеобщий пример этого, когда идущий ночью человек убивает разбойника, напавшего на него. Если бы он его не убил, он был бы сам убит.

На жизнь народов, на историю распространяется этот принцип частной жизни.

Каждый бунт, восстание, революция есть также анархический поступок. Безусловно. Революцию нельзя начать, не совершив анархического шага, который заключается в отказе повиновения законной власти. Наша революция также безусловно началась с анархического поступка: с ответа Государственной Думы, что она не разойдется, хотя приказ о роспуске Государственной Думы был дан тогдашнею законною властью.

С этого момента началась борьба физических сил. Нарушение права, какое бы то ни было и когда бы то ни было, моментально сопровождается борьбою физических сил, которые одни остаются в наличности при нарушенном праве. В сущности, всякий анархический поступок есть уже война, — и она также происходит между гражданином и разбойником, как между двумя государствами. Способ, методы, причины — все в них одно, все в них одинаково.

Государственная Дума достаточно много раз расходилась уже, — она достаточно много раз отступала, уступала. И нужно было ей совсем перестать быть народным представительством и обратиться в какой-то департамент выборных людей при правительстве, если бы она все только пятилась назад и никогда не сделала шага вперед, уже определяемого своею волею, и тем доверием народным и уполномочением от народа, которые содержатся в самом существе Государственной Думы. Перед нею, перед Думою, создалось положение смерти, — как и перед всею страною в том положении государственного безобразия, которое только злоупотребляя словом можно было бы называть государственным управлением. Итак, Дума в отчаянии — рванулась. На ее сторону перешли полки. К ней присоединились рабочие, о ту пору начавшие голодать. Соединение или контакт этих трех проволок, по которым проходила энергия народная, электричество народное, создал пожар всего дома, вспышку всей страны, в которой сгорела династия Романовых. Сгорел трон, начальник всех властей в государстве. И на одну ночь Россия, наша необозримая страна, осталась вовсе и без всякой власти. Тогда как даже дом, а не целая страна, может быть без власти только одну ночь и не более.

Освобождение России было отнюдь не физическое только дело, но святое дело. Потому что оно было героическим решением, при котором все и со всех сторон рискнули головою. Пусть на одну ночь, но — рискнули. Петр и Екатерина конечно справились бы с делом, и, в те времена, покатились бы головы с плах, — и Временного Правительства, и членов Думы, и самих восставших полков. Вспомним бунт стрельцов, не в их пользу кончившийся.

Святое дело. Вот чего не было сознано; и не сказано было солдатам и народу: «все погибло, власти более нет, а без нее нет и государства, если вы не сделаете второго святого шага, еще более трудного и мучительного, — не отречетесь от себя, всякий — от себя, от своего сословия, класса, помня единственно об отечестве. Власти нет: завтра утром вы должны самоотверженно и забыв об себе подчиниться власти еще более строгой, чем прежняя, власти лютой и беспощадной, но — в отличие от бессмысленной прежней — власти справедливой, разумной, спасающей отечество».

После ночи анархии — два святых шага вперед. Один — решение низвергнуть власть и риск головой. Другой шаг — диктатура Временного Правительства. Вот что нужно было сделать. Моментально нужно было предупредить двоевластие или многовластие. Ничего — подобного. Кадеты, занявшие пост министров, всегда были говорливы и бездельны. Они утонули в резолюциях, воззваниях и прочих речах, тогда как нужно было решение и моментальное же дело. Но для этого кадетам надо было самим отречься от партии и партийности, став на почву единой и всеобъемлющей государственности, единого и всеобъемлющего народного чувства. У них не было силы — правда. У них и не было ничего, кроме слов, — горестная правда. В таком положении им нужно было найти силу. Где же она? Да она была перед [ними] — это фронт, это всероссийская армия, и ее главнокомандующий — генерал Алексеев. Возгласив себя Временным Правительством с диктаторскими полномочиями, — оно моментально должно было переместить простым своим декретом — переместить эти полномочия подальше от Петрограда, с его клокотанием, бурею и неодолимою внутри населения анархиею.

Странно, отчего гибнет революция; — гибнет свобода наша, гибнет республика: оттого единственно, что солдаты, которым и раньше нетрудно нисколько было отдавать честь офицерам при встрече (им было трудно совсем другое, — и это другое было порою унизительно трудно) — получили право не отдавать ее. Им было надо сказать: «вы совершили святое дело, спасли отечество. Но теперь, чтобы оно было действительно спаяно, отдавайте своим офицерам честь еще ниже, еще почтительнее, еще строже и неукоснительнее». Русский человек, такой сметливый, моментально бы понял, в чем дело. Я удивляюсь, каким образом солдаты, сами и от себя решая, не начали восстанавливать это «отдание воинской чести» офицерам, как явного и наружного восстановления всей вообще дисциплины. Хотя я наблюдал по улицам, и очень много раз наблюдал, именно от самих солдат идущее желание — «отдать честь». Им нужно было просто подсказать, с мотивом, что это — святое дело, первое дело.

Дисциплина — и есть внешность, наружность, но которая сдерживает все внутреннее, сдерживает стихии душевные. Именно «отдание чести», что так легко, что никому не трудно, надо было сохранить, и сохранить чисто военным порядком, через «строжайшее приказание с молитвою» (солдат бы это понял). И сколько бы это жизней спасло напрасно поруганным, изруганным, избитым и убитым офицерам! Вот о каковых следовало бы помолиться при «погребении жертв революции».

Вообще революция уже на другое утро после совершения — пошла не по моральному пути. И вот это-то ее и губит. Это открывает вечность и моральных, и правовых, и логических законов. Они, эти законы, сильнее штыков и пуль. Но в эпоху, когда все свелось к обсуждению только политико-экономических законов, только одного марксизма, заработной платы и борьбы классов, никто не вспомнил о вечной морали, о добром поведении, о святости поступка, о героическом. И вот на этой-то болотной почве мы и проваливаемся.

Принцип анархии, совершенно допустимый и необходимый для спасения жизни, для спасения самого бытия, — заключается в том, что никогда и ни под каким видом, ни под каким давлением и необходимостью, ни по какому предлогу, не может быть совершен второй анархический поступок.

Анархия — это абсолют, абсолютность. Единый бог и на один момент. В этой абсолютной ее ограниченности и лежит ее абсолютное право, — почему она допускается, почему она существует, почему она признается. Как только вы признали правым второй анархический шаг, так вы разрушили первый шаг и зачеркнули вообще понятие анархии. Она недопустима, потому что ведь она есть безобразие, всегда и во всех случаях безобразие; каким же образом можно допустить безобразную жизнь? Жизнь, ставши безобразною, умрет в самом коллективе своем, в самой целостности своей. Это уже хуже индивидуальной смерти, это — народная смерть.

Поэтому право на революцию заключается в том, чтобы после революции — революция была моментально кончена.

«Ты — убил. Теперь ты застегни пуговицы и вытяни руки по швам». Вот что можно сказать аллегорически. В этом — право революции. И только единственно в этом. Тогда они безвредны, целительны, спасительны.

Тогда тут Божье право. Ибо это есть право — жить завтра.

Но представьте, что человек, встреченный разбойником на дороге, не только убил бы его, но и начал бы бить окна в соседних домах, зажигать эти дома или насиловать женщин на улице? Тогда воистину лучше было бы ему самому умереть.

У нас произошло именно это. Народная государственная, национальная жизнь, спасение коей было темою революции, выскользнула из нее. Мы впали в русскую мечтательность, в русскую бездельность. Совершенно забыв, что за сегодняшним днем следует еще очень много дней, что за годом революции еще открывается целая русская история, — мы в один год и даже всего в два месяца столпили все вопросы бытия своего, начав пуговицами, которые солдату, как освободителю от тирании, можно отныне и не застегивать, и кончая призывом всех народов к совершению у себя по нашему образцу — тоже революций, да еще каких — социал-демократических. И задохлись в этом множестве дел, хлопот, забот, в этой всемерной тяге, которую приняли на себя.

Русского дела мы не исполнили. Но и всемирного дела мы, конечно, тоже не исполним.

Мы просто, по русской сказке, вернемся к старому корыту.

Временное Правительство попало в арест около Совета Рабочих и Солдатских Депутатов. Поистине, кто попадает в арест, тот его чем-то заслуживает, а уж во всяком случае — тот допустил посадить себя под арест. Собственно переворот был совершен вовсе даже не Петроградом, и не рабочими и не солдатскими депутатами, а тем, что именно фронт признал переворот. Вот где центр силы — был и остается. Временному Правительству моментально же надо было опереться на эту силу, или, отъехав в Ставку и действуя оттуда, а в Петроград послать делегата от себя, или от фронта, или от генерала Алексеева. Этот делегат, не участвовав в перевороте, был бы свободен от его психики и от его наследственности. Его обязанностью было бы не допустить никаких эксцессов, особенно в области нарушения права, дав гулять — праздновать «победу над самодержавием» с красными флагами и т. под.

Вообще Петрограду естественно было выгуляться от переворота, и все ослепли, восторг переполнил душу. Это так чувствовалось, это не могло не чувствоваться. Но самому правительству нельзя было принимать участие в этом угаре, в этом упоении. Оно должно было стоять в стороне и работать, угрюмо работать. И прежде всего, лютее всего — беречь власть. Не для себя, а для России. Отдавшись в диктатуру генерала Алексеева, оно могло уже все творить его именем, оставив ему тоже продолжение ведения войны, но зато получив в свои руки (от него) железную гражданскую власть: железную власть суда, железную власть наказания. Самую диктатуру можно было ограничить всего двумя месяцами, т. е. и дать именно на этот срок, всего на шестьдесят дней марта и апреля. Тогда было бы с Лениным поступлено как следует, с экспроприаторами поступлено как следует. И тогда Совет Рабочих и Солдатских Депутатов не занял бы Таврического Дворца, т. е. не занял бы священного места Думы (места — всегда фетишстичны), а мог бы говорить свои резолюции откуда-нибудь из другого места. Да вероятно он и не образовался бы. Совсем по другому адресу могли бы быть сказаны слова, сказанные Скобелевым по адресу не более, не менее, как четырех Государственных Дум, т. е. по адресу всего решительно русского представительства: «Скобелев и все прочие с ним, ваше дело великое, ваше дело — историческое. В награду — красный флаг берется русским государственным, ныне национальным нашим флагом. Все же отдохните до Учредительного Собрания, которое проведет все реформы и преобразования коренною русскою волею, всенародною нашею волею, — а не классовым, не сословным, не социалистическим образом».

Обыватель

Розанов В. Черный огонь. — Париж. 1991

Анархист. Открытка из серии «Дети-политики». Худ. В. Табурин. 1917.

Принцип анархии. Бывают случаи, когда самое бытие какого-нибудь существа, самое продолжение им жизни зависит от анархического поступка. И тогда он совершается фатальным, роковым образом, и — с правом. Ибо право на жизнь выше всяких правил, определяющих образ жизни. Анархия — безобразие: но «я совершаю безобразный поступок, защищая свое право жить, свое право быть». Лучший и всеобщий пример этого, Читать далее

Афанасий ПетрищевАфанасий Петрищев

Предприятие, работающее на оборону.

Из вполне официальных мест прессе сообщено: редакция газеты «Правда» возбудила ходатайство о признании этой газеты предприятием, работающим на оборону. В ответ на это контора газеты «Правда» (№90, 24 июня)  *  заявляет: «никаких ходатайство об отсрочках с ссылками на работу по обороне мы не подавали»… А посему контора «Правды» считает возможным назвать сообщение «Очередной ложью»…

Не знаю, вполне ли понятно читателям «Правды» различие между редакцией и конторой. На заводах и среди солдат, где большевики усиленно распространяют этот листок, демагоги частенько подменяют одни понятия другими, и это во многих случаях помогает им достигать цели. Быть может, и в данном случае подмен понятие собьет кого-либо с толку. Но тем более надо «правдистам» напомнить: если говорят о действиях редакции, то и отвечать должна редакция. Дело же, требующее от нее ответа состоит в следующем:

Сейчас «Правда» печатается в неизвестной читателям типографии (название и адрес последней в газете не указывается). До этого же, так сказать, конспиративного периода она печаталась в правительственной типографии «Сельского Вестника». Сколько известно, еще до революции эта типография отнесена к числу предприятий, работающих на оборону. «Правда» пришла на готовое, захватила в свои руки государственное достояние «явочным порядком». И ни ее редакции, ни ее конторе не было нужды хлопотать об отсрочках по воинской повинности для наборщиков и служащих типографии. Отсрочки могли понадобиться главным образом для сотрудников редакции. <…>

По пути «правдистам» с дезертирами. Почему же им не идти рука об руку и с всеми вообще уклоняющимися от воинской повинности?

Позиция такая занята, что со всякой уголовщиной по дороге – не исключая фальшивомонетчиков и экспроприаторов.

И раз уж позиции такая, что занявшими ее и перемешанными с уголовщиною людям в сущности все равно, как к ним относится общественное мнение, критикой, мнениями, словами с ними ничего не поделаешь. И адресовать слова приходится в другие места, — и прежде всего в те, по милости которых претензия «Правды» до сих пор была скрыта от гласности. Уже хотя бы по одному эпизоду должны же ответственные люди понимать, с кем они имеют дело и до какой степени излишня деликатность в данном случае граничит с попустительством.

А. Петрищев.

Народное слово. – 1917. – 8 июл. (25 июн.). (№19). С. 2.

Предприятие, работающее на оборону. Из вполне официальных мест прессе сообщено: редакция газеты «Правда» возбудила ходатайство о признании этой газеты предприятием, работающим на оборону. В ответ на это контора газеты «Правда» (№90, 24 июня) заявляет: «никаких ходатайство об отсрочках с ссылками на работу по обороне мы не подавали»… А посему контора «Правды» считает возможным Читать далее

Василий РозановВасилий Розанов

Голос правды. Наконец-то, наконец послышались в революции голоса настоящей правды, — не ленинской, не германской, не провокаторской, — а настоящей русской правды-матушки: это — «Письмо жены офицера», «Рапорт о положении офицеров», поданный главным комитетом союза офицеров армии и флота военному министру, и тоже во вчерашнем нумере газеты письмо Т. Аримасова «Деспотизм», и еще Читать далее

Афанасий ПетрищевАфанасий Петрищев

Конференция профессиональных союзов о 8-ми часовом рабочем дне.

На только что открывшейся всероссийской конференции профессиональных союзов в первую очередь поставлен вопрос о восьмичасовом рабочем дне. И сразу обнаружилось при этом два течения – отвлеченно-политическое и реально-деловое.

Сторонники отвлеченно-политической точки зрения не скрыли от конференции своих сомнений относительно возможности немедленно декретировать и повсеместно внести восьмичасовой рабочий день. Но – говорили они – «необходимо укрепить в сознании рабочего класса мысль о прочности завоевания 8-часового рабочего дня», а дабы укрепить ту мысль, надо, чтобы правительство немедленно избрало декрет об обязательности восьмичасового рабочего дня «во всех отраслях наемного труда без исключения» и «полном запрете сверхурочных работ».

Члены конференции, призывающие подойти к вопросу деловым образом, указывали, что и с чисто-политической точки зрения такой декрет опасен. «Товарищи, — говорил один из делегатов, — если ввести 8-часовой рабочий день в сельском хозяйстве да еще немедленно, крестьяне отделятся от нас, рабочих, против нас будет и армия». <…>

У восьмичасового рабочего дня много врагов. Их допущенная конференция постановка вопроса, без сомнения, порадует. А те, для кого этот лозунг интернационала действительно дорог, могут быть лишь огорчены.

А. Б. П.

Народное слово. – 1917. – 7 июл. (24 июн.). (№18). С. 1.

Конференция профессиональных союзов о 8-ми часовом рабочем дне. На только что открывшейся всероссийской конференции профессиональных союзов в первую очередь поставлен вопрос о восьмичасовом рабочем дне. И сразу обнаружилось при этом два течения – отвлеченно-политическое и реально-деловое. Сторонники отвлеченно-политической точки зрения не скрыли от конференции своих сомнений Читать далее

Афанасий Петрищев избран в Центральный Комитет Трудовой народно-социалистической партии

Афанасий Петрищев избран в Центральный Комитет Трудовой народно-социалистической партии

Афанасий ПетрищевАфанасий Петрищев

Бесцельное выступление.

Манифестация 18 июня не удалась. В ней было очень много знамен и мало людей. Было много знамен с крепкими, забористыми, большевистскими надписями. Пожалуй, они преобладали. Но это те помешало общему впечатлению ненужности, жалкости и скуки. И в толпе, стоявшей на тротуарах, естественно сложился вывод:

— Совсем не то, что в марте, когда были похороны жертв революции… Совсем не то, что 1 мая…

Некоторое объяснение, почему не то, давали толпе шныряющие в ней субъекты, лихорадочной наружности:

— Сегодня противоправительственная манифестация, — говорили они.— Сегодня день большевиков. Сегодня не допускаются умеренные знамена. Сегодня они— подлог. Умеренная правительственная манифестация будет после…

А потому «долой умеренные знамена»… Один такой субъект, при виде флага с надписью: «Да здравствует Временное Правительство», стал было кричать «долой». Это происходило возле Публичной библиотеки, как раз на повороте с Невского на Садовую. Но здесь «долой» успеха не имело… Кое-где однако, успех достигнут. Несколько знамен, с неприятными большевикам надписями было разорвано в центре города. На окраинах, быть может, этот маневр оказался более действительным. И, может быть, правы люди из толпы, говорившие:

—          Большевики не пустили умных людей, а сами моря не зажгли.

Быть может. Но, разумеется, не только поэтому, в манифестации 18 июня почти преобладали большевистские надписи. И не только поэтому манифестация ознаменовалась скорее провалом, чем успехом. Суть не столько в маневрах большевизма, сколько в отсутствии понятной и резонной цели. Вожаки призвали к манифестации. Вожаки организовали ее. Но для чего? Были брошены слова: для устрашения контрреволюции. Но где эта самая контрреволющя? В каком смысле ее понимать? Были брошены другие слова «долой Правительство», а если не все правительство, то «десять министров-капиталистов». Но даже имена этих десяти «капиталистов» были секретом. Тем более осталось неизвестным, за что собственно их долой. Были другие слова: поддержать правительство, выразить солидарность с советами р[абочих] и с[олдтатских] депутатов. Но чем вызвана необходимость, именно 18 июня, заявить о поддержке или выразить солидарность, — так и осталось необъясненным. Слова оказались противоречивыми И масса, которая могла бы участвовать в манифестации – предпочла остаться зрителем, либо просто отдохнуть, пользуясь воскресным днем, а не тащиться по жаре за 6-7 верст неизвестно для какой надобности.

Вожаки наготовили много знамен. Но людей, считающих нужным сознательно идти за этими знаменами, нашлось немного <…>

Народное слово. – 1917. – 3 июл. (20 июн.). (№14). С. 1.

Бесцельное выступление. Манифестация 18 июня не удалась. В ней было очень много знамен и мало людей. Было много знамен с крепкими, забористыми, большевистскими надписями. Пожалуй, они преобладали. Но это те помешало общему впечатлению ненужности, жалкости и скуки. И в толпе, стоявшей на тротуарах, естественно сложился вывод: — Совсем не то, что в марте, когда были похороны Читать далее

Василий РозановВасилий Розанов

Что такое «буржуазия»? Кто прямо нападает, должен выслушать и прямой ответ. Кто прямо кричит — пусть выслушает и крик в лицо. Кто же такая буржуазия — эти люди в котелках, интеллигентного вида, не всегда в перчатках и часто в очках? Да не мы ли и наши жены и дочери учили крестьянских детей букварю и за первою книжкою учили их грустным песням Никитина и Читать далее

Василий РозановВасилий Розанов

Царь есть легенда и молитва. Царей нет ни в какой службе и действительности. Действительность — это вонь, и уже потому не может существовать «о самой себе» прочно, внедрено. Чем же живет она? Вздохом, сожалением, душою. Она живет вот и нашей мечтою, которая «есть душа», т. е. «невидимое» действительности. Царь вот и может, и должен давать эту «надбавку» действительности, — и Читать далее

Павел АксельродПавел Аксельрод

К международному пролетариату.

Мы, рабочие и работницы России, совершившие величайшую революцию, плоды которой должный достаться всему миру, лишь в пролетарском Интернационале видим силу, способную помочь нам отстоять эту революцию против империализма, убивающего ее затягиванием войны.

Мы призываем поэтому пролетариат всего мира, пролетариат всех воюющих и нейтральных стран вновь объединиться под одним классовым знаменем – порвать связывающий его по рукам и ногам союз с имущими классами. <…>

По прежнему мы считаем, что высылка иностранцев без суда, даже в военное время, является принципиально недопустимым для правительства Русской Революции и представляет опасный прецедент.

П. Аксельрод, А. Балабанова, П. Лапинский, Л. Мартов, Х. Раковский.

Рабочая газета. – 1917. – 1 июл. (18 июн). (№84).

К международному пролетариату. Мы, рабочие и работницы России, совершившие величайшую революцию, плоды которой должный достаться всему миру, лишь в пролетарском Интернационале видим силу, способную помочь нам отстоять эту революцию против империализма, убивающего ее затягиванием войны. Мы призываем поэтому пролетариат всего мира, пролетариат всех воюющих и нейтральных стран Читать далее

Новый СатириконНовый Сатирикон

На память истории. Есть недальновидные люди, которые могут ворваться в чужой дом и потребовать выдачи приезжей тетки на расправу только потому, что они приехала из Ростова, А в Ростове живет их кредитор. Евгений Тарле сообщил в «Дне», что сравнительно недавно и безграничному удивлению Аристида Бриана, г-н Щегловитов конфиденциально потребовал от него выдачи А. В. Амфитеатрова Читать далее

Василий РозановВасилий Розанов

К нашей неразберихе. Мне кажется, эта мысль, что молодость наша и молодость целых по крайней мере двух поколений прошла в ужасной запутанности политическою экономиею, верна. Мы все астрономически прикидывали и мерили на свою русскую действительность, вместо того, чтобы трудолюбиво жить в этой русской действительности; жить, заботиться и улучшать камешек за камешком. Мне очень Читать далее

Василий РозановВасилий Розанов

Заметки о новом правописании. Наши министры просвещения никогда не отличались остроумием, и только тем можно объяснить, почему товарищ-министр Мануйлов вздумал бороться с буквою «ять» как раз в часы разрухи России. Поистине, это играть веселенький мотивец на похоронах или затягивать похоронный марш на свадьбе, не лучше и не хуже. Между тем газеты пестрят статьями о Читать далее

Василий РозановВасилий Розанов

Что говорят англичане о русской революции и русском союзе. Г-н Белоруссов передает в «Русских Ведомостях» о впечатлениях на английском фронте от нашей революции. Сперва это отношение было восторженное, пока англичане думали, что переворот совершился на почве национальных русских чувств и послужит к подъему нашей национальной и государственной энергии. Но затем Читать далее