Карачевский фельетон.
Учителя учат лягушек бить, доктора не лечат, а собирают земляничку; школ не нужно, больницы тож, так запели наши первые птички певчие.
Орлы, услышав только пение, обиделись, собрались, заклекотали.
Один из них, как более храбрый, поднял даже вопрос о том, чтобы выразить птичкам призрение и посоветовать их собратам, если не найдется птичек с лучшими головами, не позволять лучше никаких.
Поклекотали, тем и кончили. Птички певчие подняли носик и хотя некоторые и без мозгов, но тем не менее чирикают.
Зачирикали даже и тогда, когда дело коснулось о зернышке, о пище насущной.
Ни то, что закричали, а даже каркнули по-вороньему, что мы будем слушать, что агроном говорит у нас, мол один агроном на небесах живет.
Беда, когда сапоги начтет точать пирожник, а пироги печь сапожник; еще страшнее, когда пастух начнет учить ученых.
Дела!.. сказал голубь и поспешил в голубятню.
А ястреба стали летать по городу и пищать.
— Какие, какие?
Воробьи скопились в целую стаю и завопили:
— Хлеба, хлеба!
Да-а бу-у-удим! Проревел бык и поплелся к коровам.
Перепуганные ревом гуси взмахнули крыльями и закричали.
— Мы спасли Рим, а Карачев не сможем!
На их крик проснулся индюк и затурлыкал.
Он у нас так турлыкает многие годы.
И так, бедный, бедный Карачев.
Учителя в нем учат лягушек бить, доктора в лесах собирают землянику, а агрономы?.. Ну они на небесах.
Он же.